Дом сожгли… Убита мать…
Стая кровососов!
Воевать, не воевать —
Не было вопросов.
В чащу, в лес, в сухой овраг,
Там — развязка драмы.
Только я, и только враг,
И могила мамы.
Пусть я — школьник, ну и что ж!
Мстить не рановато!
Есть ружьё, и старый нож,
И одна граната.
Я от сырости дрожу.
Онемели ноги.
До рассвета пролежу
В яме, у дороги.
Кто-то должен же пройти.
Здесь дорожка — проще,
Но не будет им пути
В нашей белой роще.
Шум. Машина. Поворот.
Выехав к просвету,
Офицерик, кривя рот,
Курит сигарету.
Значит, я лежал не зря
В лебеде помятой.
Расстреляю упыря,
Подорву гранатой.
Я и нож воткнуть смогу
В сердце или в шею.
Я убью их на лугу,
Сброшу их в траншею.
Фрицу, где-то — двадцать семь…
Шрам — на подбородке.
А шофёр — старик совсем,
В грязненькой пилотке.
Плавно съехали к реке,
В камышах-то вязко.
У фашиста на руке —
Грязная повязка.
Форму сняли у воды,
Оголились, черти,
И не чуют вкус беды
В трёх шагах от смерти!
Поплескались нагишом
(Надо ж так решиться!)
И на камешке большом
Улеглись сушиться.
На ветру старик лежит
С каплями на коже.
И, расслабившись, дрожит
Тот, что помоложе.
Я в кустах с ружьём стою.
На губах — проклятья!
Только так вот, не в бою,
Не могу стрелять я…
Не могу спустить курок,
Сердце не готово.
Не могу ударить в бок
Старика седого…
Вижу тело и лицо,
На штанах — заплату…
Не могу сорвать кольцо
И швырнуть гранату.
Плачу, целюсь … Не могу…
Что же это значит?
И берёза на лугу
Тоже горько плачет,
Шепчет что-то пару дней,
Ветки свесив мило.
Неприметная под ней —
Мамина могила…
08.04.2013 г.