Всякий акт чистого восприятия — подвиг.
Роберт Пенн Уоррен
Конец цепочке озверений — когда одно озверение порождало другое — положила Великая Отечественная. Страна столкнулась с людоедством, направленным на нее извне, и дала отпор. Клин вышибло клином. Хотя вытравить зверя из самого Сталина могла только его собственная смерть. С 1950-х отношение советской власти к ведомому ею народу несколько гуманизировалось. Однако от цели своей — выдрессировать население так, чтобы оно стало ядром будущего единого сверхчеловечества, власть ни на йоту не отступилась.
Советских людей именно дрессировали. Отсекая лишние возможности (владение частной собственностью, занятие коммерцией и политикой, передвижение по миру и т. п.). Не давая расслабляться (вся жизнь советского человека была борьбой даже в мирное время — с «врагами народа» и «вредителями», с неурожаями и «лженауками», за вымпел победителя соцсоревнования с соседним заводом, за выполнение плана, за повышение надоев и пр. и пр.). Закаляя суровостью социалистического быта (ни к чему зародышам сверхчеловечества мещанские излишества и изнеженность). С детства
приучая каждого мыслить себя ступенькой на пути к общей цели, беспрекословно выполнять указания и одновременно отучая проявлять инициативу (чтобы индивидуумы не сбились на ложный путь и не увлекли других, ведь партия лучше знает, что нужно для созидания сверхчеловечества). Жестоко наказывая за сомнения в правильности пути и цели и изолируя (либо уничтожая) непокорных.
На удивление схожи слова Ницше и образ мысли коммунистических идеологов. «Человек для него, — говорит Ницше о своем Заратустре, — есть бесформенная масса, материал, безобразный камень, требующий еще ваятеля». «Выше любви к ближнему стоит любовь к дальнему и будущему, — вещает сам Заратустра, — выше еще, чем любовь к человеку, ставлю я любовь к вещам и призракам». Обуянные призраком коммунизма советские вожди не любили ближнего, но любили свою мечту о грядущем советском сверхчеловеке, которого надо вытесать из грубого материала человека обыкновенного.
Коммунист будущего, изваянный партией, должен был стать человеком без пороков, без слабостей, с твердокаменной волей, заточенным на улучшение мира, кристально чистым перед обществом. В позднем СССР первейшей обязанностью любого, начиная с детских лет, было совершенствование себя и окружающего социума. Советские люди в позднем СССР были в основном ограждены от ужасов «внешнего» мира — безработицы, нищеты, голода, религиозного «опиума», а энергию, не расходуемую на борьбу с ними, все свои силы с должным напряжением обязаны были направлять на построение сверхобщества, сверхдержавы, сотворение сверхчеловечества.
И в позднем СССР казалось, что цель эта близка. Даже по сию пору любителям советского строя кажется, что она вот-вот могла быть достигнута — им это едва ли не больше сейчас кажется, чем строителям коммунизма 50—40 лет назад.
Но… Эксперимент провалился. Человеческая природа, которую невозможно переделать человеческими силами, взяла свое. Советская власть поставила единственный в своем роде за всю земную историю опыт. Он заключался в том, чтобы изменить человека к лучшему, направить его к добру (в марксистско-ленинском понимании добра), применяя для этого методы жесткой дрессуры или исправительно-трудового лагеря. Идея сверхчеловека строится на ошибочном представлении атеистического сознания, что человечья натура блага и только пороки неправильного общества портят ее. Вожди общества «нового типа» провозгласили, что все можно исправить силой и насилием — включая расстрелы.
Даже Господь Бог не принуждает Свое творение к добру силой, оставляя ему свободу воли. Кстати, Ницше с его антихристианством это понимал, когда писал: «Церковь есть прежде всего такая организация господства, которая обеспечивает высший ранг за более развитыми духовно людьми и верит в могущество духовности настолько, что не пользуется более грубыми средствами силы; уже одно это делает церковь во всяком случае более благородным учреждением, чем государство».
Сверхчеловеку Бог ни к чему. Советское государство заменило собой Бога для своих граждан. И был этот советский божок злым, требующим совершенной покорности. Гордый божок-люциферианец.
СССР сокрушили сами коммунисты, чья человеческая природа стала требовать естественного для нее порядка вещей. Советские люди устали от сверхусилий по пути к сверхчеловечеству, им нужны были обычный «мещанский» комфорт жизни и свобода от спартанской узды, от навязанных мечтаний об обществе будущего. Они хотели благоустроить свое настоящее. Партийной же элите нужно было обеспечивать более близкое будущее своих детей и внуков, которые явно уже не годились в сверхчеловеки, ибо были от рождения изъяты из эксперимента и воспитывались для совсем иной жизни.
Итог был печален: в 1990-х вырвавшиеся из советского стойла человеческие инстинкты, страсти и пороки зацвели буйным цветом…