Корейские ныряльщицы хэнё

Тренировки длиною в жизнь

В прессе их нередко называют «русалками». Однако внешне они отнюдь не похожи на прелестных дев, какими мы привыкли представлять русалок по легендам и сказкам. Невысокие, коренастые, крепко сбитые, с плотными мышцами… Их тела словно специально приспособлены для того, чтобы всерьёз бороться с морской стихией. Даже если от рождения девочка была хрупкой, суровые тренировки длиною в жизнь неизменно сказываются на её внешности. А как же иначе! Ведь хэнё, можно сказать, практически переселяется в море — чтобы наловить как можно больше всякой подводной снеди и тем самым обеспечить достаток своим родным. Да-да, именно женщина в традиционной семье на острове Чеджу в течение веков (!) была главным кормильцем в доме.
Задача морской охотницы — собрать со дна ракушки, водоросли, морских ежей. Особенно здорово, если удастся поймать осьминога. Набрав в лёгкие воздух, хэнё погружаются на глубину и быстро «обрабатывают» морской участок. А потом выныривают на поверхность с уловом в руках, который складывают в сетчатые сумки, прикреплённые к специальному буйку. Количество и качество улова зависят от опыта. Во-первых, необходимо уметь задерживать дыхание на максимально длительное время. А во-вторых, нужно хорошо знать мир морских обитателей. В среднем хэнё задерживает дыхание на полторы-две минуты. За это время, находясь под водой, она должна успеть разобраться, что годится в еду, а что нет, и быстро собрать добычу. Этому учатся всю жизнь.

Зимой, летом и всегда

Традиционно девочек начинают приобщать к профессии с 11 лет. Первые уроки проходят на мелководье, а потом все глубже и глубже. Через 7 лет ученица получает статус хэнё. Отныне ей предстоит работать наравне со взрослыми ныряльщицами, без всяких поблажек. А это значит — уходить в море каждый день в любую погоду, за исключением опасных штормов.

Все хэнё — дамы в возрасте

Труд хэнё всегда был тяжёлым. Они погружались в воду и летом, и зимой. Из одежды — только хлопчатобумажные штаны и рубашки. В тёплое время года женщины ныряли не меньше трёх часов подряд, после чего выходили на берег отдохнуть. Зимой же сеанс ныряния был короче, примерно один час, после чего женщины разводили костёр и грелись около него часа три-четыре. А потом опять в море! Ныряльщицам приходилось полагаться только на силу своих мышц и выносливость. В нашу эпоху им стало жить легче. Теперь они пользуются ластами и гидрокостюмами. Это позволяет зимой проводить в воде гораздо больше времени, чем раньше. А вот от дыхательных трубок и аквалангов они отказались, предпочитая оставаться фридайверами.
Несмотря на солидный возраст, большинство нырялыциц хэнё могут погружаться на глубину до 20 метров, причём издают мелодичные свистящие звуки, освобождая лёгкие от остатков воздуха. За эти самые звуки журналисты даже прозвали их «сиренами» — по аналогии с мифическими сиренами, которые едва не погубили своим пением Одиссея.

Жених, готовь приданое!

Когда именно и по каким причинам на острове появился этот чисто женский промысел, никто точно не знает. На заре первого тысячелетия подводной ловлей занимались мужчины. Но уже в XVIII веке женщины начали активно вытеснять их из профессии. И постепенно на острове Чеджу сложилось уникальное общество — матриархат. Ну, или почти матриархат. На территории остальной Кореи всегда господствовал патриархат, как того требовало конфуцианство. А остров Чеджу, отделённый от «большой земли» хотя и небольшим, но всё же проливом, установил собственные порядки. Кстати, и в наше время он не особенно подчиняется руководству страны, ибо имеет собственное правительство и живёт по собственным правилам.
Итак, главным добытчиком в семье стала женщина. И роли поменялись. Рождению девочек радовались гораздо больше, чем рождению мальчиков. Перед свадьбой именно жених, а не невеста должен был собрать себе приданое. И пока жена охотилась в море, муж занимался домашним хозяйством — уборкой, готовкой, детьми… Впрочем, в главном статус мужчины все же не поменялся: именно он мог наследовать имя и семейное состояние, проводить важные религиозные церемонии, а также выдвигаться на высшие политические посты.

А мандарины лучше!

Труд хэнё не всегда приносил достойный доход. Во времена правления корейской династии Чосон ныряльщицы были обязаны отдавать большую часть улова короне, и только остальное шло на пропитание семье. Ситуация изменилась к лучшему, когда власть в Корее захватили японцы. Они прониклись симпатией к добытчицам морских деликатесов, отменили подати и разрешили весь улов продавать на рынке. И тогда ныряльщицы стали богатеть. Спрос на их товар среди японцев, знатоков морской кухни, оказался столь высок, что на деньги, вырученные от продажи, удавалось строить новое жильё и оплачивать обучение детей в вузах. Само собой, численность хэнё на острове резко возросла — до 30 тысяч!
Но благоденствие оказалось не вечным. В 1960-е годы экономическая политика изменилась. Было решено культивировать мандарины, которые в экспериментальном порядке завезли в страну ещё японцы. И на острове появились сады, куда с удовольствием начали наниматься девочки из семей хэнё. Юные наследницы ныряльщиц здраво рассудили, что легче и безопаснее работать на земле, а не в море, тем более если за это платят. А в 1970-е годы правительство острова запустило программу по развитию туризма — и в эту новую отрасль потянулось ещё больше народу. И ныряльщицам хэнё стало просто некому передавать свои навыки…
Так профессия из разряда процветающих перешла в разряд вымирающих. Сейчас на острове осталось около 4,5 тысячи хэнё. И все они «дамы в возрасте» — 50 и старше.

Прощай, жемчуг…

Подобная участь постигла и их сестёр по профессии в Японии. Там ныряльщиц называли ама. В отличие от хэнё, перед ама стояла более узкая задача — сбор жемчуга. А технология ныряния была почти такая же, разве что японка не всегда вешала на пояс грузило, как хэнё, а предпочитала спускаться на дно по тросу, конец которого держал сидевший в лодке помощник-мужчина. Да и костюм ама был более «откровенным»: они, как правило, надевали только трусы белого цвета, который якобы отпугивает акул, а грудь оставляли открытой. Порой они и вовсе ныряли обнажёнными. Объяснение простое — неприятно, особенно зимой, выходить на берег в мокрой одежде, проще сразу вытереться и надеть сухое. Европейские фотографы в середине XX века запечатлели ама во всех выгодных ракурсах, создав им репутацию морских красавиц. Впрочем, костюм — дело вкуса. Некоторые ама предпочитали нырять в спецодежде, напоминавшей комбинезон с капюшоном.
Но наступило новое время, когда жемчуг начали выращивать на специальных фермах. И надобность в природном жемчуге стала отпадать. Ама переключились на добычу других морских трофеев — раковин моллюсков, водорослей. Однако это было уже не то. И количество ныряльщиц стало быстро сокращаться. Если в 1940-е годы их насчитывали 6 тысяч, то в наше время всего 60−70 человек. И большинство из них живут только в одном месте — на острове Микимото-Перл. Как и хэнё, оставшиеся «русалки» уже вошли в серебряный возраст, и когда их жизненный путь закончится, профессия отомрёт.

Крутые бабушки

Впрочем, есть шанс сохранить традицию. И на Чеджу, и на Микимото-Перл нырялыцицы стали туристической достопримечательностью. А некогда тяжёлый труд превратили в захватывающее представление. Мало того, возраст артисток даже играет им на руку, ведь бабушки, покоряющие морскую стихию, — это круто! На Чеджу ныряльщицы работают на совесть, и всегда их корзины пополняются уловом. А потом они продают его тем же туристам и владельцам местных кафе, зарабатывая в день по 150−200 долларов. Совсем неплохо. Мало того, корейцы объявили своих хэнё национальным достоянием острова Чеджу и убедили ЮНЕСКО включить их в Список культурного наследия этой уважаемой организации. В 2006 году на Чеджу был открыт музей хэнё. А на специальных курсах можно всего за четыре месяца и совершенно бесплатно постичь азы древнего мастерства.

Журнал: Тайны 20-го века № 10, март 2020 года