— Веня!!! — кричит мне с порога, мой приятель, Сеня. — Давай выпьем, Веня! Давай умрём молодыми, потому что терпеть это сил моих больше нет!
— Что стряслось? — говорю. — Что случилось?
И вот мы уже завтракаем стылыми щами, обедаем килькой, ужинаем с ладоней, и наговориться не можем, потому что — не берёт! Ибо Сеня поднял страшную тему.
Первую половину дня мы говорим о женщинах. Вторую, как водится, о бабах.
— Вот, ответь мне, — всхлипывает мой товарищ, и лицо его идёт мелкой рябью, как тронутый вилкой студень. — Вот ответь, когда… Я-то — что, я-то — ладно! — мнёт он скатерть, комкает занавеску, и нервно, очень нервно отирается салфеткой. — Я-то подожду! Но ты ответь — когда?!!
Что «когда» я уже догадался. Я осознал это три часа назад, но по-прежнему обдумываю ответ.
— Что я могу тебе сказать, — говорю я, как можно проникновенней. — Боюсь, что никогда!
Уже в сотый раз я повторяю это «никогда», а он меня, будто не слышит, и вновь срывается на плач.
— Нет, я хочу понять!.. Она говорит: «Ты меня не понимаешь». А я хочу! Но когда… Она мне: «Мы с тобой десять лет, а ты меня так и не узнал!». А я хочу! Честно! Но когда?!! Пусть скажет. Пусть ответит!
И вот мы снова крепко задумываемся, но нас по-прежнему не берёт.
— Пойдём арифметическим путём, — предлагает мне мой приятель. — Ты со мной?
— С тобой, Сеня, с тобой, — киваю я, и мы идём проторенным путём мужской логики, вооружившись законами Ньютона, Бернулли, Бойля-Мариотта и даже этого, смешного Гей-Люссака.
— Десять лет! — выдыхает мне в лицо перегар мой приятель, и грозит кому-то невидимому кулаком. — Это же сто двадцать месяцев! Сто двадцать повторяющихся циклов!.. Ты со мной, Веня?
— С тобой, Сеня, с тобой!
— Теперь давай разберём хотя бы — один! Рассмотрим этот проклятый цикл прыстальней. Ты не против?
— Нет, Сеня, я — за. Прыстальней, так прыстальней.
— В цикле, — продолжает приятель, — двадцать восемь дней… Так, ну-ка, волоки калькулятор. Тут главное не сбиться.
И я волоку.
— Плюсуй! — приказывает он мне, и начинает диктовать. — Четыре дня — «критических», шесть — «пост-критических», шесть — «пред-критических». Ты плюсуешь?
— Плюсую, плюсую.
— Хорошо. Шесть дней «пред-овуляционных». Ещё шесть — «пост-таких же»!
Сколько получилось?
— Двадцать восемь! — глядя в экран, докладываю я.
— Вот, Веня! Двадцать восемь… А теперь ответь мне — когда… Когда?!! — выкрикивает он так, что осыпается штукатурка. — Какой у меня шанс её узнать, если нормальной она НЕ-БЫ-ВА-ЕТ!!!