Мы пришли к друг другу не с пустыми руками. У каждого из нас свой багаж. Свое прошлое. Смотрим друг на друга, будто в зеркало. Ты отражаешься счастьем в моих зрачках. Я отражаюсь будущим — в твоих. Израненные и покалеченные. Поломанные несчастьем где-то внутри себя. Но такие правильные и обычные в глазах окружающих. И только ты увидел мои позывные. Кровь по венам давно морзянкой отбивала S.O.S. Считал. Не прошел мимо. Починил. Вдохнул жизнь в меня, такую потерянную. Я давно, как банка открытого кем-то кофе. Выветрилась своим ароматом, только непонятная коричневая масса осадком на дне души. А ты любишь черный, не разбавленный. Без сахара. Моя улыбка заменяет сладкую смерть. Улыбаешься в ответ. Мы пришли не с пустыми руками… и искали друг друга много лет.

«Я не представляю своей жизни без тебя». Фраза, за которую можно умереть, а может вновь родится, восстать из пепла, воскреснуть. И только из твоих губ она имеет привкус горечи. Пропахла виски и болью. Теперь я знаю чем она пахнет. Вильям Лоусонс помогал тебе лечить раны. А может наоборот, толкал на дьявольский путь. Путь, где больше нет нас. Но есть я. Одна и без тебя. Я все равно догоню тебя. Взорвусь внутри тебя осколочными, просачиваясь в каждую клетку. Буду болеть в твоей душе одиночеством и пустотой. Буду эхом. Буду в каждом ударе твоего сердца.
«Я не представляю своей жизни без тебя». Потому что без меня, ее просто нет…

Давно перестали друг друга понимать. Утратили общий язык. Я всё больше молчу, а ты всё чаще на матах, ультиматумах, претензиях. У меня к тебе — ни одной. Какие могут быть претензии к тому, кто вдруг стал чужим, непонятным, инородным телом. Занозой, которая больно нарывает внутри, и которую никак не выковырять из-под кожи. Говоришь что-то, пока я готовлю завтрак. Еще вчера помнила все до мелочей: сколько ложек кофе, сколько сахара. Сегодня — вспоминаю с трудом, с чужими так бывает… Мы давно на разных языках, а раньше были на одном.