Прошу сардельку в магазине. Одну и очистить от шкурки. Продавщица, не моргнув глазом, взвешивает, очищает.
— Порезать?
— Если не трудно.
— Котику?
— Котику, — вздыхаю.
— Обычное дело. Собачкам целиком берут, котикам режут.
— И что, много берут? — веселею от налаженного сервиса.
— А вы котиков в округе видели? Один толще другого.
— А трёхлапого знаете?
Первый раз увидела его несколько недель назад. Пробирался за магазином между ящиками. Медленно, неловко. Припадая на единственную переднюю лапу, и не имея опорой вторую, почти клевал носом землю. Я очень торопилась, но остановилась в растерянности. Кот упорно, практически ползком, ковылял дальше и скрылся в подворотне. Мне уже звонили, поторапливая явиться на встречу, пришлось мчаться. Настроение испортилось. Три недели мысли возвращались к несчастному, обездоленному коту. И вот снова он на моём пути. Отрешённый. Печальный. Ничего не просящий от жизни и ни на что не рассчитывающий. Лишь взгляд вскользь, сквозь людей. А вдруг помогут? Хотя…
— Это белого, что ли? — со снисходительной насмешкой вернула меня из горьких мыслей продавщица. — Знаю, конечно. Аферист!
— Как аферист? — обалдела я. — Он же, правда, без лапы.
— Без лапы — это да. Ампутировали. Не в курсе, что там случилось. Да вы не переживайте. Кот домашний, любимый, но двор ему милее подушек. В пятиэтажке живёт.
— Ни фига себе. До пятиэтажки метров сто пятьдесят. При его походке далековато забрался.
— Он к магазину как на работу ходит. Удобно устроился. Лучше всех в округе. Его жалеют, колбаску покупают, мясо, молочка нальют. Профессиональный нищий. Однажды так пожалели, что в соседнее село увезли. Хозяйка с ног сбилась, но нашла, вернула.
— Во даёт.
— Даёт! Он тут всех кошек под себя подмял! Герой-любовник, блин. Бестия, а не кот. Держите вашу сардельку. Но если есть не станет — без обид. Я предупредила.
Кот смотрел на меня без интереса.
— Ну что там у тебя?
— Сарделька. Вкусная. Будешь?
— Опять сарделька, — отвернулся презрительно. — Никакой фантазии.
Он ещё немного поскучал и снизошёл.
— Ладно, давай. Зря покупала, что ли?
Попробовал. Содрогнулся шерстью. Весь вид говорил, что я редкостный жмот и нечего оскорблять благородных котиков дешёвым ширпотребом. Не доев сардельку, ушёл, не прощаясь. Потёрся о чью-то машину, задумался, вяло пометил колесо, дёрнув хвостом, и скрылся.
Три недели! Три недели сердце в кровь! Аферист! А-фе-рю-га!
Кто знает, как на Оскара подать?