В самые первые дни срочной службы еще в совковой армии были настолько перегружены абсолютно невменяемыми событиями и впечатлениями, что психика становилась в ступор, отказываясь найти всему происходящему какое-то рациональное объяснение. Практически ничего из этого не давало ответа на вопрос «зачем?».

Но так уж случилось, что в свою часть я прибыл одним из первых в своем призыве и на моих глазах прибывали все новые группы «пополнения», которые распределялись где-то в дивизии, а потом — раскидывались по полкам и батальонам. Пополнение шло волнами. Часто — приходил целый эшелон из какого-то географического места, а потом — рассеивался по частям.

Например, из моего города в дивизию нас попало двое, но там наши дороги разошлись. Я попал в свой батальон, а товарищ — остался в дивизии, где потом получил свои лычки у ехал в Афган, где подорвался на мине и покалеченный был комиссован.

Но алгоритм был всегда один. «Мандатная комиссия», которая раскидывала новобранцев по частям дивизии заканчивала свою работу к вечеру и только тогда «покупатели» забирали своих людей и развозили по частям. Моя часть находилась в нескольких десятков километров от дивизии, поэтому новичков привозили после отбоя.

И вот помню, что уже заступил в наряд по роте (дневальным) и тут по лестнице стала подниматься большая группа новобранцев. Им надо было пройти через «спортгородок», где были гири, гантели и прочее железо, которым обязательно, после отбоя, качались старослужащие. Так что молодняку предстоял путь через дедов. А те — всегда спрашивали о том, откуда прибыли эти люди. В тот день прибыли москвичи.

Услышав, что на входе стоит какая-то суета, я вышел глянуть, что происходит. А деды пропускали молодняк, «пробивая фанеру» каждому из них. То есть каждый новичок отгребал удар в грудь. Вернее, это был не совсем удар, а скорее — сильный толчок, от которого почти все — падали. Я смотрел на это разинув варежку, поскольку такое случилось в первый раз. Не только я, но и два других дневальных — тоже смотрели на эту картину, как еще на один круг нескончаемого сюра. Кто же тогда знал, что это лишь начало?

Но когда вся эта публика прошла, один из нас спросил кого-то из дедов, за что? Тот хотел было ответить что-то резкое, а потом вдруг сбросил обороты и спокойно сказал:

-Это — «москвачи».

С протяжной буквой «а» в слове. Мы все равно стояли в недоумении и он решил пояснить для бестолковых.

-Скоро вы узнаете, что вот этот сброд — помесь «шлангов» (бездельников), «косарей» (пытающихся отлынивать от работы или обязанностей), мошенников и стукачей. Потом вы сами их бить станете.

Что характерно, это говорил дед не из какой-то национальной республики, а призвавшийся из Великих Лук, РФ. Очень скоро мы поняли, что это был за контингент и смысл тех слов. Практически 90% этих людей — полностью подходили под одно из определений деда.

Но спустя время, первый шок от этого дурдома прошел и включился исследовательский интерес. Эти люди действительно старались облапошить даже тех, кого называли друзьями, а что им ни поручали, они делали так, что казалось руки у них растут не из нужного места.

Однажды довелось услышать, как они между собой общались и говорили, что надо специально вот так все делать, чтобы больше не поручали глупую работу. В итоге все, кто мог что-то делать руками — делали. Кто-то шил дембельские сапоги, кто-то рисовал дембельские альбомы и так далее, а москвачи — напрасно избрали такую тактику.

Совковая армия генерировала такой посыл, что солдат творит всякие безобразия от безделия и чтобы у него не было на это времени, его грузили бестолковой и бесконечной работой. Так вот, москвачи рыли окопы «для стрельбы стоя на лошади», одев ОЗК — чистили коллекторы канализаций, плавая по пояс в г. В общем, если кто-то нырял в канализационный люк, можно было не сомневаться, что это — столичный парень.

Но что было особенно интересно мне, у них был своеобразный сленг, которого мне нигде не доводилось слышать. В частности, довелось услышать от разных москвачей и в разное время, как они отвечали своим землякам когда те просили закурить (хотя практика показывала, что свое курево есть, но надо было мутить чужое). Они-то точно знали, что их пытаются развести и на привычное «Друг, дай закурить!», отвечали: «Твои друзья в овраге дохлую лошадь доедают».

Конструкция была длинная и очень странная, а по сути — лишенная смысла. Если бы просто послал, как это бывает обычно, было бы короче и понятнее, а вот зачем было городить такую длинную и бессодержательную конструкцию, для меня так и осталось загадкой. Но поскольку такое было услышано из разных мест, подобная идиома имела хождение.

Но вот прошло время и спустя несколько десятков лет, этой странной формуле было найдено объяснение. Далее мы приведем обширную цитату, но просто напомним, что в российских школах и больницах, питание обеспечивают структуры путинского повара Пригожина. Это — лакомый кусок, поскольку финансирование идет прямо из бюджета. Ну, а потом пригожинцы закупают необходимые продукты на местном рынке.

Помнится, Путина спросили о Пригожине и его ЧВК, на что Путин ответил, что враки все это, а он знает Пригожина как успешного ресторатора. Наверное, это должно бы значить, что в школах и детсадах должны кормить прилично, поскольку повар императора «детектет». А дальше — цитата.

«Четыре килограмма говядины от павшего в результате болезни животного было найдено в ходе проверки в МБУ детский сад № 50 „Синяя птица“. Позже токсичное мясо было обнаружено и в других местах. Поставщиком так называемого „мяса“ оказались два общества с ограниченной ответственностью: „Мясная продукция“ и „Мясной провиант“. Обе компании зарегистрированы по одному адресу: Тольятти, улица Базовая, д. 20. Директором и единственным учредителем „токсичных“ ООО является Наталья Рябинина.

Проверка установила, что на складах на улице Базовой хранилось более 50 тонн мяса „неизвестного происхождения без документов и клейм, с признаками гниения, болезней, предназначенного для поставки через посредников в детские сады и школы Тольятти, а также в различные учреждения области“. Как пишет паблик „Тольятти“: „Такое „мясо“ разделывалось, вымачивалось в уксусной кислоте, специальных химических растворах и приправах для устранения неприятного запаха и придания товарного вида, после чего замораживалось для дальнейшей реализации“.

По данным паблика, поставщики фирм Натальи Рябининой регулярно приобретали в селах и деревнях соседних областей мясо павших животных с признаками разложения или болезней, которое подлежало захоронению в скотомогильниках. То же гнилое мясо якобы уже найдено в нескольких детских садах и школах Тольятти, Самары и Сызрани».

Вот так вот. О друзьях и лошадях тогда говорилось не в переносном смысле, как я полагал, а в самом прямом. Подтверждено практикой.