Она отличалась от всех остальных женщин, похожиx на податливый воск или пластилин: что мужчина вылепит из неё, то и получится.
Эта женщина никогда не была удобной, глупой, послушной игрушкой для мужчин, но гипнотически влекла их.
Она — война, она же оружие.
С характером — была словно роскошный черкесский кинжал в чарующих бархатных ножнах. Холодная сталь, которая станет теплой в руках того лишь, кто не побоится глубоких порезов.
Вся ее стать, манера, порода — уникальный случай.
Настолько, что и сравнить не с чем.
Она не подпускала близко к себе, оберегая, как святыню свое одиночество, свободное гордое сердце и сложный характер.
Никто не волновал ее кровь, она же врезалась в память точным,
спокойным ударом, вонзаясь глубоко в сердце, ставила на колени, пробивала насквозь любую броню.
Так бесстрастно, спокойно, уверенно и легко как только она умеет.
Оставляя след в судьбе, всегда сама делала выбор,
имела на все собственное мнение,
оберегая себя от всего, что не соответствовало ей.
Она — само лезвие, холодный, безжалостный клинок,
карающий любого, кто посмеет протянуть к нему руку, клинок, который нагреется от горячего дыхания и прикосновений того лишь, кто владеет искусством приручать металл.
Но даже тогда не согнется и не сломается — непокорная покорность.
Образчик неприступности, самодостаточности,
неприкосновенности,
она не позволяла владеть собой, разом отсекая все ненужное,
неинтересное, чужое,
за одно мгновение превращаясь в смертельную опасность и была способна ранить любого, кто пытался стать к ней ближе — таким образом с первого раза давала понять, что игры с ней заканчиваются плохо — вряд ли когда — нибудь снова осмелишься протянуть руки.
Таких женщин как она, судьба не посылает слабакам, потому что слабаки не смогут ее вынести.
Она для воина. Сильного, бесстрашного, уверенного в завтрашнем дне.
Воина, готового воевать с ней самой за ее чистое, гордое сердце.
Она была роскошью не для каждого, тем самым становилась абсолютной редкостью, которой хочется всецело владеть,
спрятав вдали от всего мира.
Красота ее обезоруживала, завораживала…
И только лезвие, острое лезвие её непокорного нрава напоминало о том,
как чертовски она опасна.