ПОЭТ

Поэт должен обязательно родиться в каком-нибудь небольшом городке, но в ранней молодости переехать в крупный мегаполис и снимать там небольшую обшарпанную комнатку со скромной мебелью. К этой комнате непременно должен примыкать незастекленный балкон, который поэт использует, в основном, для мечтательного курения. Поэт не должен курить сигареты дороже «Петра» легкого… Но курить он должен обязательно!!!
Оптимально, чтобы поэт был студентом и одновременно подрабатывал грузчиком.
Столичный Поэт мало чем отличается от Поэта полустоличного (например, снимающего квартиру в Новосибирске или Екатеринбурге), но некоторые отличия имеются. Столичный Поэт более склонен к коллективной выпивке, а полустоличный — к индивидуальной. Столичный Поэт, перечисляя своих любимых писателей, обязательно упомянет некоторых русских классиков, какого-нибудь специфического западного писателя (например, Уильяма Гибсона) и непременно скажет, что его самый любимый автор — какой-нибудь потрепанный жизнью доцент из второразрядного московского вуза, которого знает только «интеллектуальная элита» России. Столичный Поэт обязательно не любит либо Сорокина, либо Пелевина и кого-нибудь из классиков… Гоголя, например. Полустоличный Поэт тоже любит русских классиков, причем не воротит нос даже от Гоголя. В крайнем случае, ему не нравится Набоков. Что же касается доцента из московского вуза, то полустоличный Поэт о нем, естественно, слыхом не слыхивал.
Деревенских поэтов в природе не бывает. Деревенские поэты существуют только в воображении читателей школьных учебников по литературе. В деревне нельзя пить пиво на лестничной площадке, нельзя кататься на троллейбусе, прогуливая университет… Да и вообще, нельзя кататься на троллейбусе. В деревне очень трудно страдать и еще труднее бездельничать. А страдание и безделье — два основных занятия настоящего Поэта.
Поэту редко пишется днем. Ведь день — самое пошлое время суток, когда все вокруг слишком ясно, слишком очевидно и привычно. Поэтому днем Поэт предпочтет хмуро пить кофе, курить сигареты одну за одной и пялиться в окно. Общаться днем ни с кем не хочется, ведь все друзья в это время заняты чем-то полезным, то есть погружены с головой в обыденную суету. Кроме того, они наверняка трезвы. Общаться с кем-либо есть смысл только по выходным, в крайнем случае, по вечерам. Ночью поэт пишет стихи и размышляет, если повезет, занимается сексом, а если день был совсем неудачным, то спит. Когда у Поэта появляется относительно (в жизни Поэта все относительно) постоянная спутница жизни, то приоритеты меняются, то есть, если повезет, он пишет стихи.
На поэтических попойках ненавистная полустолица превращается в Вавилон, а личная кухня Поэта — в Китай. Но утром всегда невыносимо болит голова, от курева нестерпимо тошнит, но не курить при этом невозможно. Морщась и покашливая, Поэт берет в руки лист бумаги, карандаш и пишет, пишет… что-нибудь в таком духе:
Невозможно поверить в то, что музыка, под которую люди шагают каждый день, звучит только в моих наушниках. Невероятно, но им всегда удается поймать нужный настрой.
Мой отец всю свою жизнь нанизывал сено на вилы. И даже дома был вынужден держать вилку строго определенным образом. Я свободен и демократичен. Я могу надеть пиджак или линялую рубашку. Могу ехать в метро, закинув ногу на ногу или давать интервью, поставив одну ногу на сидение. Я аутентичный европеец, и моя прическа может быть какой угодно. Я смотрю вверх, туда, где солнце отражается от стекла. Скоро наша жизнь наконец-то превратится в мультфильм.
Мне было 14 лет, когда мы с подругами детства бродили по закоулкам, на которых еще не построили высотки. С тех пор прошло несколько лет, но гораздо больше, чем осталось до моей старости. Я же не подозревал, что Пинк Флойд звучит только в моих ушах.
Пинк Флойд звучит только в моих ушах.
- Хе… — говорит Поэт вслух. — ИМХО, — добавляет он и засыпает над рукописью…