Круглоголовая, белоголовая, лицо как печеное яблочко и на темном лице до странности светлые, выцветшие глаза. Широкие штаны, грубые армейские ботинки. Затылок выбрит, спереди стильные, «рваные» пряди.
Молодой человек в форме сбербанка:
— У вас что? Оплатить? Карта? Наличные? Вставляйте вашу карту. Пин помните? Помните (с сомнением в голосе)? Давайте ваши квитанции. Давайте-давайте!
Долго и неумело возится с квитанциями, ошибается, начинает снова, опять ошибается.
Бабуля терпеливо глядит на него сквозь концептуальные круглые очки-консервы, глядит… наконец, не выдерживает:
— Молодой человек, перестаньте морочить голову старому человеку!
Оттесняет юношу от банкомата, ловко отщелкивает одну квитанцию за другой. Залихватски тяпает мальчика по плечу: Не переживайте! Вы еще молодой, научитесь.
Оглядывается на красненького молодого человека: Если постараетесь…
Звонок в дверь.
— Кто там?
— Мосгаз.
В глазке какой-то чужой мосгаз, представленный двумя сомнительными, переминающимися личностями. Наш, привычный, мосгаз снабжен обильными, черными усами и вообще хорошо мне знаком.
— Уже проверяли недавно.
— У вас теперь другая обслуживающая компания. Разве вас не предупреждали? Вас должны были предупредить.
— Никто ничего не предупреждал.
— Откройте, мосгаз!
Покуда я сомневаюсь, с лестницы доносится знакомый, звонкий голос бабушки-общественницы, любительницы котиков: Повернитесь сюда! Повернись-повернись! Лицо поверни!
Пространство перед глазком расчищается. Открываю дверь, вижу такую картину: мосгаз в количестве двух человек споро трусит вниз по лестнице, преследуемый очень грузной и немолодой уже, но чрезвычайно воинственной дамой в очочках, вооруженной телефоном в режиме съемки.
Съемка сопровождается убедительными посулами обратиться в соответствующие органы для разъяснения личностей.
Спортивного вида молодые люди движутся довольно быстро, но и бабушка не отстает: Гляди на меня! Гляди! Куда побежал?! Я тебе покажу мосгаз!
Хлопает входная дверь. Бабушка поворачивается ко мне, слегка запыхавшись, но чрезвычайно светским тоном:
— Добрый день! Как поживают ваши милые мальчики?
Бабушка и кругленький внук. Бабушка вяжет на лавке, внук гоняет на велосипеде.
— Ба, смотри, как я могу без рук. Смотри, ба!
— Молодец!
— Маме только не говори! Мама мне не разрешает.
— Не скажу.
— Смотри, я еще боком могу и соскакивать!
— А на одном колесе?
— Ба, ты чего?! Сама попробуй!
Бабушка, со вздохом:
— Давай. Попробую. (Откладывает вязание.)
— Ба, ты чего, не надо! Я боюсь, ба!
— Не бойся! Я тихонько.
— Ба, не надо, я пошутил, ба!
Бабушка разгоняется, вздергивает велик на одно колесо, чуть не падает, но в последний момент удерживает равновесие.
— Разучилась, надо же. Маме не говори!
— Не скажу. Круто вообще-то!
— А без ног умеешь? Давай, попробую…
Зачет у флейтистов. Бабушка и внук перед дверью.
— Сыграй еще раз!
— Не буду. Я и так все знаю.
— Сыграй!
— Не буду!
— Ну ка быстро сыграл! Телефон убрал, инструмент достал!
— Лааадно.
Нехотя достает флейту, играет пьеску.
— Тут не так!
— Нет, так!
— Нет, не так! Дай сюда!
(Играет музыкальную фразу бегло и чисто.) Понял? Повтори! Не все, а с ля…
Не выдерживаю, подхожу поближе:
— Простите, пожалуйста, вы музыкант?
— Нет, я бухгалтер. Третий год занимаюсь на флейте. Родителям некогда, родители работают.
Лавка с молодыми мамашами следом лавка со старушками.
— Блин, погода эта все меняется и меняется. У меня голова уже неделю пухнет.
— Да я вчера вообще встать не могла. И спина болит.
— И шея. Шея не поворачивается.
— А у тебя так бывает, что проснешься и не помнишь, какой сегодня день? Ва-а-няяя! Ваня, слезь оттуда, кому сказала!
— Виктория Борисовна, голубушка, и не говорите! Они горазды деньги-то драть с пенсионеров.
— Зачем вообще туда люди ездят, не понимаю.
— И я не понимаю: подъемник плохой, склон весь какой-то изрытый. Прокат тоже так себе. Сноубордистов полно. К тому же дорого — за такие деньги в Европе можно неделю кататься.
— Да, и горка для грудничков. Я своим так и сказала — больше ни ногой!
Седенькая, согбенная бабушка с клюкой на новеньком внедорожнике:
— Колеса там, в багажнике, достаньте, пожалуйста.
— Балансировку делаем?
— Нет, только меняем. Да, еще давление померяйте.
Молодой парень на ржавом корыте: Хе-хе, давление, давление не забудьте бабушке померять.
Бабушка, учительским тоном: Давление, молодой человек, давление. Бывает, кстати, не только у стариков. В шинах, молодой человек, тоже бывает давление.
Ржавое корыто пристыженно замолкает.
Спортивного вида бабушка с огромной, лохматой собакой породы «мамаша согрешила с водолазом» чинно прогуливается мимо старушек с левретками. Левретки поджимают хвостики, старушки — ярко накрашенные губки.
Наконец, самая бойкая из старушек не выдерживает:
— Простите, ваш мальчик кастрирован?
— Мой мальчик? К сожалению, нет. В прошлом году третий раз женился.
(театральная пауза) А кобель да, кобель кастрирован.
В кофейне две седовласые дамы наперебой кричат официанту:
— Молодой человек, молодой человек, сколько же можно ждать! Всех уже по два раза обслужили!
Официант (нехотя подходит, высокомерно):
— Что будете заказывать?
Дама постарше:
— Принесите нам рому. По 150.
Официант (растерянно):
— Простите, у нас нет.
Дама помладше:
— Нет? Тогда водки.
— Простите, у нас нет водки.
— Тогда фуагра.
— У нас нет фуагра. У нас кофейня.
— Кофейня? Странно — в Париже в кофейне мы ели фуагра, а у вас нет. Вы говорите по-французски?
Официант, упавшим голосом:
— Нет.
— Я тоже не говорю. Тогда два кофе и два миндальных пирожных.
Официант растерянно отходит.
Дама постарше подруге: Это у них называется «троллинг».