— Кто здесь?
— Никого, только я.
— Вы кто?
— Не важно. Разве имеет это значение?
— А и правда — не имеет.
Я не люблю монологи, я предпочитаю диалоги. Но любой из них незаметно и предательски превращается в монолог, стоит только отвлечься или увлечься. А увлекаться, как и отвлекаться, я люблю.
Или не люблю?
А, какая разница?
Всё равно диалогизировать не с кем.
И еще: стихотворение — это монолог.
К примеру, это:
Петля, как «О»; осина — «Г»; Иуда как иуда.
Разорванные тучи в небесах.
И зрители как-будто ниоткуда
вкруг рощицы в нацепленных глазах.
Апрельский день, ещё совсем недавно
светило солнце начатой весны.
И открывались тайные порталы
похожие на грёзы или сны.
Пещера — грот заваленный надёжно
не кремнием, молчанием скорбных уст.
Охрана озирает осторожно
и рощицу, и близрастущий куст.
Ученики у гроба или трона
стоят в сторонке; вечереет вскользь.
А над осинкой чёрная корона;
Иуда сеет смерть свою — сбылось.
и замер цикл несущихся планет.
Повесился Иуда, вырос свет
такой безумно трогательной веры
не от осины; прямо из пещеры…
Как-то так выходят мои монологи.
Не диалогизирую.
Идеологизирую.
Можно быть южным; можно быть северным;
можно быть западным; можно — восточным;
Но нужно быть своевременным;
как важно — слыть точным.
Оттого, не смотря на советские праздники,
отправляемые друг другу через мобильник,
Я складываю в памяти пазлы
и помню, что ты именинник.
Валерий Савенков