Три дня дождя мои омыли окна. И солнца луч прорезался в закат. Как силуэт подраненного волка Вползя… И нет пути назад. Три дня дождя. И белой следом вьюгой. Шершавыми ладонями кружит. Холоднощёкая замерзшая подруга. И снова ночь мой сон забередит. А в грёзах тех полночные мотивы. И чёрный омут столь любимых глаз. Ты даже спишь… Отчаянно красиво. И даже в самый утренний намаз. Будь мусульманин, иудей с пейсами. Да даже дервишем в седеющей золе, Я все равно пойду за теми голосами, Что прямиком ведут к одной тебе… Ненужные дороги… Нету смысла. В тропинках, не пропитанных тобой. И только солнце… гибким коромыслом. Одно на всех… Над горьковской Окой.

Кто впереди — чёрт или ангел — выбирать только тебе. Где свет, там и тьма. А тьма невозможна без света. Всю жизнь в поиске баланса.

Я жив ещё. Кровавая капель
Сменилась покрывалом снега.
В воскресный распогожий день
Деталью стану в детском «Лего».
Я жив ещё. Сквозь плотный частокол.
Доносятся чужие звуки.
Однажды преступив закон
Работать не сумеют руки.
Я жив ещё. В полёте у свинца
Так мало шансов ввысь жар-птицей.
Я жив ещё. Научишься бросать
Журавлий клин в беспечную синицу?
Я жив ещё. Но в дырке у виска
Тягучей медью заиграет танго.
… показать весь текст …

Иногда приходится светить уже без ведома и согласия того, кого согревал. И подзаряжался сам. По принципу автомобильного аккумулятора. Твою энергию перестают «использовать», а ты всё гоняешься на своих внутренних батарейках. Для чего-то. Но в конце-концов, последние крохи заряда подойдут к завершению. И ты отправишься на свалку. В серую безликую массу. Чтобы переродиться, быть может. А может и остаться просто воспоминанием.

Я напоминаю себе стакан с водой. Сейчас полностью до краёв наполненный. И жизнь штормит меня, заставляет расплескиваться. В тех же стихах. Чуть расплескалось — и становится легче. Но за легкостью приходит пустота. Пора ловить равновесие. Держать стакан под контролем. И, возможно, застыть ледяным наполнением. Чтоб потом разлететься не менее ледяной крошкой…