Рита бродит в неубранной комнате, голая, с белой кожей,
Курит крепкие, смотрится в зеркало, ищет баночку с кремом.
Говорит своему отражению, что уже ни на что не похожа,
А ведь раньше летала на шабаш. Это была не проблема.
Рита пахнет говяжьим супом, и немного — лимонным Фейри,
Чешет гребнем уставшие кудри, выдирая белёсые прядки.
А ведь раньше плясала с русалками и валилась на мокрый берег,
Рита слушает очень внимательно — не проснулся ли кто в кроватке.
Никаких тебе больше погромов и потопов в чужих квартирах,
Никаких тебе бронзовых рек с хороводами и кострами.
Рите хочется отдохнуть от готовок, пелёнок и стирок,
Чтобы ведьма из мути трюмо не глядела больными глазами.
Но забыты балы в преисподней и свидания с дьяволом, Рита:
На столе прокисает вино, а супруг разражается храпом.
Не осталось ни капельки крема, не сбежать от второго кредита…
Рита смотрит на зимнюю слякоть и почти что ругается матом.
Да и чёрт с ней, с волшебной мазью, может и так прокатит —
С подоконника падают кактусы, окна скрипят противно.
Рита смело шагает в декабрь, не шепча никаких заклятий,
И летит над горящей Москвой,
навсегда уже став счастливой.