… И вот, когда он поднялся с земли и увидел, что крылья его сломаны, он понял — больше ему не летать.
Крылья лежали в стороне.
Они были как чужие.
Но если болело, значит, свои?
Небо тоже казалось чужим.
Оно висело над ним — высокое и равнодушное.
Но если он его видел и чувствовал — значит, оно было еще с ним?
Крылья были как чужие.
Чужим казалось небо.
И уходила все дальше и дальшше та, которая отняла у него небо и крылья.
Она ушла и исчезла,
словно ее никогда не было.
Но в воздухе плавали слова,
пустые, как мыльные пузыри.
Сквозь них просвечивало солнце.
Он ткнул пальцем в один из них —
пузырь лопнул со звоном,
и в воздухе образовалась круглая дырка,
через которую можно было посмотреть на свое будущее.
Будущее было ужасным —
Там ничего не было.

(Как можно нарисовать пустоту? -
спрашивал он, когда был еще совсем маленьким.
Взрослые пожимали плечами.
«Пустота — это когда ничего нет, —
говорили они. — Вот, как эта белая стена,
видишь, она совсем пустая».
Да? -удивлялся он, — но она же белая!
Значит, пустота — это что-то белое?
Взрослые смеялись: Конечно, нет!
Значит, возражал он, пустота — это когда темно?
Но я же вижу ээто темное, значит, пустоту можно увидеть.
И, значит, нарисовать?
Взрослые сердились —
такой бестолковый мальчик!)

Теперь он знал — что такое пустота.
Он даже смог бы нарисовать ее.
Он нарисовал бы мыльные пузыри, сквозь которые просвечивает солнце.
Или лучше так:
выдул бы через соломинку
огромный радужный пузырь и ткнул потом в него пальцем.
Палец сразу же стал бы мокрым,
а в том месте, где только что был шар,
образовалась бы дырка в будущее.
Можно нарисовать
и пузырь, и солнце, и даже палец.
Жаль, что нельзя так же просто нарисовать будущее.
Прошлое вот можно:
стоит человек и у него вырастают крылья.
Потом они его поднимют и он начинает летать.

Люди показывают пальцем — какой чудак!
Он еще не знает, как легко падать с такой высоты.

И как больно ударяться о землю.

Они знают, потому и не летают.

И они, наверное, правы.

Когда все говорят одно и тоже, правда на их стороне.

И настоящее можно нарисовать.
Ну, хотя бы так:
человек пишет о том, как он летал.
Или о том, как ему хотелось летать.
Или о том, как он увидел, что у него ломаются крылья.
И даже о том, как он их чинит.
Пока человек обо всем этом пишет,
он надеется дожить до ьудущего,
хотя и не знает еще, что такое — будущее.

Мыльных пузырей много, но стоит ли их все разрушать?
Хватит и одной дырки, чтоб увидеть через нее что-то.
Пусть летят себе, ведь сквозь них просвечивает
солнце, которое одно на всех.