Настанет день.
Прервется ход минут.
Оставив холодеющее тело,
к престолу светлому, на высший суд
взлетит душа в небесные пределы.
Брезгливо морща ясное чело
(да что с того не имущему срама?),
притащит ангел и добро и зло
и взвесит на весах — до миллиграмма.
В какую чашу попадут все те,
с кем я делил диваны и кровати,
все те, кого распял я на кресте
разлук и встреч,
пощечин и объятий?
Воистину, голгофам несть числа,
стоят кресты — как флаги на парадах.
Моя любовь кого-нибудь спасла?
Или дорогу вымостила к аду?
Моя любовь…
Надежда или шок?
Бросала в небо?
Выпачкала в саже?
Дай, ангел, выпить мне на посошок
и я пойду, куда укажет стража.
Мне не носить прекрасных легких крыл
и не вкушать от райского елея…
Да, подтверждаю, Господи — любил!
И, черт возьми, ни капли не жалею!