«ЗАПОРОЖЦЫ ПИШУТ ПИСЬМО ТУРЕЦКОМУ СУЛТАНУ»
Сегодня хотелось бы поговорить о гениальном полотне, жемчужине мирового искусства «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» гениального классика русской живописи Ильи Репина. А если быть точнее, то рассказать об интереснейших фактах истории его создания, о картине-двойнике, о знаменитостях выступивших в роли моделей и о многом другом, что может заинтересовать взыскательного читателя.
«Запорожцы», пожалуй, одно из самых фундаментальных и шедевральных творений мастера, на которое он затратил огромное количество энергии, душевных сил, любви, ну и конечно же времени. Писал Репин свое творение с небольшими перерывами почти 13 лет, а именно с 1878 по 1891 год. «Я уже несколько лет пишу свою картину и, быть может, еще несколько лет посвящу ей, — говорил живописец, — а может случиться, что я закончу ее и через месяц. Одно только страшит меня: возможность смерти до окончания «Запорожцев».
Однако не многие знают, что живописец практически одновременно писал два варианта этого полотна. Первый, менее известный, сейчас хранится в Харьковском художественном музее изобразительных искусств, ну, а второй, всемирно знаменитый — в Русском музее Санкт-Петербурга. Хотя вторую версию, чистовую, художник и начал писать позже на два года, работа велась параллельно над двумя вариантами сразу. Внося изменения и дополнения в первый вариант, Репин, во втором, основном варианте, стремился к совершенству выражения своего замысла.
А теперь все же хотелось бы вернуться к истории написания картины.
Уникальный замысел картины
Как-то летом 1878 года 34-летний Илья Репин гостил в подмосковном доме известного мецената Савы Мамонтова в Абрамцеве, знаменитого своим гостеприимством и дружбой со многими прославленными историческими личностями России. Так вот, однажды за вечерним чаем, в обществе талантливых молодых людей, Репин услышал прочитанное кем-то из гостей письмо запорожцев к турецкому султану.
По исторической легенде, знаменитое послание было написано в 1676 году кошевым атаманом Иваном Серко «со всем кошем Запорожским» в ответ на выдвинутый ультиматум турецкого султана Мухамеда IV, в котором, величая себя «братом солнца и луны, наместником божьим, владетелем всех царств, царем над царями, непобедимым рыцарем, надеждой мусульман, защитником христиан», повелевал непокорным запорожцам одуматься, сложить оружие и принять турецкое подданство.
Казаков немало разозлил ультиматум султана: не гоже было им чужакам служить. И недолго думая, решили они ответ писать султану турецкому, при том без дипломатического этикета, а по-народному, не стесняясь в выражениях. Дословный текст которого не особо корректно было бы воспроизводить сейчас.
Однако начало было таковым: «Не годен ты будешь сынов христианских под собой иметь; твоего войска мы не боимся, землею и водою будем биться с тобой…», а далее следовали изощренные оскорбительные прозвища, приставленные запорожцами к титулу высокомерного султана. Письмо же заканчивалось таким постскриптумом: «Числа не знаем, бо календарей не маем, мисяць у неби, год у книзи, а день такий у нас як и у вас, поцилуй за те ось куды нас, та й забирайся вид нас, бо будемо лупцювати вас!».
Сам же Репин, хорошо знавший историю казачества запорожского, как-то писал: «Чертовский народ! Никто на всем свете не чувствовал так глубоко свободы, равенства и братства. Во всю жизнь Запорожье осталось свободно, ничему не подчинилось!»
На присутствующих гостей это письмо произвело немалое впечатление. А что уж тут было говорить о тонкой душе художника. Такой колоритный народный юмор казацкого письма мгновенно запал в душу Илье Ефимовичу, который сам был родом из Украины, и который не по наслышке знал о легендарных подвигах запорожского казачества, олицетворявшего собой в глазах общества образ свободолюбивого, жизнерадостного, непокоренного народа.
Красноречивость этого письма настолько затронула воображение художника, что в нем почти сразу же возникло непреодолимое желание запечатлеть в живописи дух того времени и создать несокрушимые и мужественные образы народных героев Запорожской вольницы. Именно там, в Абрамцеве, живописец набросал свой первый графический эскиз древесным углем, который и предопределил композицию будущего гениального творения. К слову, первый эскиз художника к этому полотну на сегодняшний день хранятся в Третьяковской галерее.
С того момента и начался сбор материалов, для гениального творения, которое войдет яркой жемчужиной в сокровищницу мирового искусства. В дальнейшем созданию этого гениального творения предшествовали не одна сотня подготовительных этюдов, эскизов, зарисовок, а также поездка непосредственно на запорожскую землю, которую художник предпринял летом 1880 года со своим любимым учеником, 15-летним Валентином Серовым. Именно там художник напишет множество акварельных этюдов, и оттуда привезет несколько альбомов, с графическими зарисовками оружия, костюмов, посуды и различных предметов казацкого обихода.
Для убедительной исторической правды и, чтобы проникнуться духом того героического времени, Репину немногим позже пришлось предпринять еще одну поездку на Кавказ и Кубань. Там он напишет множество этюдов с изображением потомков казаков, переселившихся туда из Запорожской вольницы после ее распада, а так же с упоением будет слушать художник рассказы о легендарных дедах-сечевиках, передаваемых из поколения в поколение.
Очень ценные исторические сведения и советы давал Репину его земляк — известный украинский историк, знаток старого Запорожья Д. И. Яворницкий, обладавший уникальным даром рассказчика. Именно от него Репин получил не только много ценнейшего материала, но и списал с него образ писаря, ключевой фигуры своей картины. Захаживал в мастерскую художника в то время и сам Лев Николаевич Толстой, давая Репину советы и указывая на исторические детали, за которые тот «готов был расцеловать» писателя.
Илья Репин использовал весь свой опыт художника, психолога и, если можно так выразиться, режиссера-постановщика, располагая эту громаду людских тел на одной картинной плоскости. Десятки, сотни раз Репин переписывал этот холст, перемещая и передвигая своих героев, а иногда полностью заменяя одни типажи другими. Очевидцы с чувством восхищения и ужаса вспоминали о том, как автор навсегда убирал с полотна не вписавшиеся образы героев в общую композицию картины. А ему было не жаль, ведь поиски и невероятный труд был подчинен одному — художественному замыслу мастера.
И что весьма любопытно, Репин в процессе работы постоянно лепил из глины небольшие фигурки казаков в различных позах и компоновал их в разных вариациях, дабы добиться оригинального построения картинной плоскости. Тщательнейшая продуманность чувствовалась в каждом образе, в каждой детали и мелочи. А после того как картина была готова, удовлетворенный своей работой мастер заявил: «…я глубоко убежден, что теперь в этой картине не надо ни прибавлять, ни убавлять ни одного штриха». И это поистине было так.
Легендарные образы запорожских казаков и реальные люди, позировавшие художнику.
Запорожцы… Вот они предстают перед публикой во всей своей красе и могучей удали: загоревшие, «обветренные степными ветрами, опаленные солнцем, дубленные невзгодами, изрубленные в жестоких схватках, но все же дьявольски красивые, источающие силу, энергию, бьющую через край». Галерея типажей, созданная живописцем на одной картинной плоскости, — оригинальна, неподражаема и легендарна, ее можно рассматривать без устали часами. Вся эта пестрая ватага неустрашимых воинов увлечена сочинением ответа султану. И зрителю остается лишь любоваться яркими персонажами, их сильными богатырскими телами и искрометным юмором, которые так мастерски создала кисть живописца.
Группа казаков, изображенных на переднем плане, максимально приближена к зрителям, которые становятся как бы непосредственными участниками происходящего. А динамика движения этой массы фигур, крепко объединенная эмоциональной связью, создает ощущение нерушимого единства, мощной духовной близости атамана Ивана Серко и его побратимов.
А теперь о самом интересном… Для большинства образов запорожцев Репину позировали его знакомые и друзья, весьма знаменитые исторические личности: для писаря — историк-этнограф Д. Яворницкий, для Тараса Бульбы — профессор Петербургской консерватории А. Рубец, для есаула — солист Мариинского театра Д. Стравинский; в образе запорожца с повязкой на лбу можно узнать художника Н. Кузнецова. Казак в высокой черной шапке писался с В. Тарновского, украинского коллекционера и мецената, а персонаж, опустивший кулак на спину соседа, — с художника Я. Ционглинского. Полуголый запорожский вояка — приятель Репина, педагог народной школы К. Белоновский. И даже затылок запорожца, развалившегося на бочке спиной к зрителю, списан с натуры друга.
Довольно долго Репин искал реальный типаж на роль главного героя и вдохновителя послания султану, который буквально навис над писарем. Дьявольски улыбающийся атаман Иван Сирко, был личностью героической — провел полсотни серьезных боев и из всех выходил неуязвимым. В конце концов, моделью для этого образа стал не менее выдающийся военный деятель — генерал Михаил Драгомиров, герой русско-турецкой войны, позже ставший киевским генерал-губернатором. И, как видим, Репин действительно попал в точку, лучшего кандидата сыскать было невозможно.
А иногда для своих персонажей живописец заимствовал у моделей лишь отдельные черты лица. Да, что там у моделей… Для изображения беззубой улыбки персонажа в центральной верхней части полотна художник использовал череп казака-запорожца, найденный во время раскопок братских могил запорожских сечевиков. Однажды русский писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк вспоминал: «Репин рисовал с меня для своей будущей картины целых два часа. Ему нужно было позаимствовать мои глаза для одного, а для другого — веко глаз, и для третьего запорожца поправить нос». И таких моделей у Репина было множество, среди них военный юрист Александр Жиркевич, управляющий штатом и финансами императорского двора Георгий Алексеев, украинский драматург Марк Кропивницкий и, это не считая малознакомых людей, которые попросту попадали под руку художнику. Так, колоритный беззубый сморщеный дедок с люлькой был срисован Репиным со случайного попутчика на пристани города Александровска (нынче Запорожье).
И наконец, завершенные «Запорожцы» были выставлены на юбилейной экспозиции работ Ильи Репина в 1891 году, которую устраивала Академия художеств по случаю 20-летия творческой деятельности живописца. Удивительное душевное состояние автора и его отношение к своим героям моментально передавалось зрителям. Полотно было очень тепло принято публикой и получило высокую оценку в прессе, которая так прокомментировала это событие: «Всмотритесь пристальнее и вы начинаете понимать, что перед вами не просто веселая компания, а исторические деятели, не эпизод комедии, а исторический момент. Это право насмешки над грозным и могущественным султаном куплено кровью, куплено бесчисленным количеством героических смертей и деяний. Нужна великая отвага в душе, великое, смелое сердце, чтобы так искренне смеяться в такую минуту».
После триумфа «Запорожцев» на выставках в галереях России, а также в Мюнхене, Стокгольме, Будапеште и Чикаго, император Александр III лично выложил за шедевр целое состояние — 35 тысяч рублей. И эта жемчужина отечественной живописи оставалась в царском собрании до самой революции, а после была национализирована и передана в Русский музей.