Не то ведь история — дама хитрая, она любит повторы сюжетов, существует даже закон парности случаев, который с точки зрения науки доказывает, насколько бывает изворотлива и лукава госпожа история. Как, впрочем, и люди, игравшие на боевых трубах и определявшие ход событий.

Буденный оглянулся. В конце длинной улицы появились конники. Это были махновцы. — Быстрее! — выкрикнул Буденный раздраженно. — Еще не хватало угодить в руки этим басурманам! — Усы у него распушились, задергались. Командарм был человеком храбрости великой, погибнуть в бою не боялся, в сторону костлявой старухи с косой лишь брезгливо поплевывал, а вот попасть в плен боялся. Боялся не потому, что в ста случаях из ста там его ждала мучительная смерть, — боялся позора.

Человек способен изменять, подчинять себе практически все: и небо, и землю, и космос, может изменить климат, открыть новый металл, изобрести вечный двигатель, залезть на дно океана, опустить в самое глубокое его место, найти заменитель золота, а вот историю, судьбу другого человека поправить не может. Хотя, и это было не раз, находятся отдельные герои, которым на время удается поменять взгляд на историю, сместить ракурс, увести в сторону, в кривду увести, либо в правду, но потом наступает момент…
… показать весь текст …

В конце января сорок второго года, в самую мучительную пору, когда от голода, кажется, уже вымер весь Ленинград, в дверь квартиры Китаевых раздался стук. Сам Володя Китаев, согнувшись в три погибели над хлипкой жактовской печушкой, жарил блинчики из горчичного порошка. Никаких других продуктов в доме не было, только горчичный порошок, да и тот Володина мама достала случайно. Блинчики из него получались, естественно, никакие, но если пару дней порошок повымачивать, постоянно меняя воду, то часть горечи из него уйдет и тогда можно будет лепить блинчики. Чтобы блинчики не подгорали, опытные блокадники жарили их на воде, либо машинном масле.

Выжить в Ленинграде многим помогали бытотряды, — их создавали при райкомах комсомола, — в первую, самую лютую блокадную зиму они хоронили мертвых, во вторую подсобляли ослабшим — носили воду, хлеб, топили железные печушки-времянки, затыкали пробоины, оставленные снарядами. В третью зиму блокада уже была прорвана.