— Ну вы уж вообще, — присвистнул Гоша, разглядывая вымазанного с головы до ног жидкой грязью, с подозрительными вкраплениями непонятно чего, Нгока. — Таська, что ты сделала с парнем, признавайся. И почему нос у него, как лампа на елке сияет.
Парень и впрямь выглядел странно, вытирая грязным рукавом своей кислотной толстовки нос, поминутно чихал и шмыгал носом.
— Тасенька не видовада, — прогнусел он, придерживая рукой что-то у себя за пазухой.
— Кто у вас там? — напряглась я, глядя в бегающие глаза дочери.
— Пупсик, — улыбнулась дочь во весь рот. Из-под воротника Нгока тут же показалась острая кошачья мордочка с разорванным напополам ухом и самым что ни наесть бандитским выражением на усатой физиономии. — Какие-то гады его в пакет завязали и бросили в речку-вонючку. Хорошо, что я заметила.
— Ясно, — сдавленно проговорила я, осознавая, что пупсик теперь останется жить в нашей и без того похожей на дурдом квартире.
— Я бы себе взял, но у меня аллергия, — прогнусел спаситель кошек и оглушительно чихнул, выронив при этом на пол тощее, но невероятно мускулистое, кошачье тельце.
Падла, вертящаяся тут же, взвизгнула и кинулась на захватчика, который, ничуть не испугавшись, вытянул вперед когтистую лапу и так смазал собаку по носу, что та кубарем отлетела к моим ногам и затихла. Вот уж редкий случай.
— Мда, покоя в ближайшее время не жди, — глубокомысленно изрек Гоша и, схватив упирающегося бандита за шкирку, потащил его в ванную.
— А-а-а-а, гад, — заорал муж спустя минуту, но перекричать кошачий рев принимающего насильственную ванную кота, у него была тонка кишка. Звуки, издаваемые Пупсиком, были похожи на рев кающихся грешников в самом последнем круге ада. Соседи тут же откликнулись бодрым стуком по батарее.
— На, выпей, — сунула я Нгоку упаковку Супрастина и заспешила на помощь благоверному.
— Может, давай его утопим? — шепотом предложил Гоша, крепко держа извивающегося в руках монстра, щедро намазанного собачьим антиблошиным шампунем. Щеку мужа пересекали кровоточащие царапины, увидев которые, Фреди Крюгер загнулся бы от зависти. — Или священника пригласим, чтобы обряд экзорцизма свершил.
— Не знаю насчет демонов, но проглистогонить его надо бы, — напряженно сказала я, пытаясь смыть с корчащегося тела кота шампунь. Демоны меня не страшили, а вот вероятность словить глистов всем семейством маячила на горизонте вполне реально. Хотя, лишай тоже неплохо.
Есть предложенную ему пищу Пупсик отказался, алчно косясь на миску Падлы. Собака, растопырив лапы, стояла возле своего имущества, словно футбольный вратарь, приготовившийся к последнему прыжку в своей жизни, и отступать явно не собиралась. Обработав раны на щеке мужа и приведя в чувства Таськиного ухажера, я, прихватив когтистого Пупсика, отправилась в ветеринарную клинику. Закрывая за собой дверь, я посмотрела на собаку, и мне показалось, что она ехидно улыбается. Кот, изморенный банными процедурами, спал в переноске на заднем сиденье, умильно сложив усатую морду на передних странно толстых лапах.
— Прекрасный кот — порода чувствуется, — улыбнулся Иван, доктор, который лечит всю нашу живность. — Истощен немного, но станет красавцем. Где надыбали?
— Какая порода? Таська в речке выловила, — икнула я, глядя на блохастое недоразумение, и с надеждой спросила: — слушай, может нужно кому, а?
— Нет, он вас выбрал, — хмыкнул Иван и сунул Пупсику под хвост термометр.
Кот, до этого расслабленно дремавший, возмутился таким надругательством над своим телом, издал боевой клич каманчей и, расправив похожие на «финки» когти, полоснул Айболита по руке, целясь туда, где закончился рукав, и видна была полоска голой кожи. Иван взревел и ослабил хватку, чем усатый разбойник тут же воспользовался: вырвался на свободу и принялся громить любовно обставленный доктором кабинет.
— Лови его, — крикнул Иван, споткнувшись о металлическую стойку с инструментами. Крупное тело доктора начало заваливаться на пол.
«Точно будет землетрясение в Нурландии», — подумала я и бросилась на помощь несчастному мужику. Напрасно. Падая, Иван схватил меня за руку, и я, влекомая силой инерции, оказалась на полу, расширившимися от ужаса глазами наблюдая, как на меня сверху падает огромная туша ветеринара.
«Ну вот и все. Зато, по крайней мере, платить не придется за нанесенные этим гадом убытки», — мелькнула обреченная мысль. Пупсик в это время с упоением кромсал обивку кожаного кресла, торжествующе глядя на копошащихся на полу тупорылых людишек, посягнувших на святое.
— Мда, ты, как всегда, прекрасна, — хмыкнул Гоша, разглядывая мою физиономию с наливающимися под моими ясными очами сине-фиолетовыми фингалами. — Теперь можешь свет не включать, когда ночью в туалет идешь. В себя придешь — сама расскажешь, не буду спрашивать, откуда такая красота.
— Забери Гада и спрячь с глаз моих, — рыкнула я, сунув в руки мужа переноску, в которой мирно спал Пупсик, метко подстреленный Иваном шприцом с транквилизатором. По-другому успокоить беснующего монстра у нас не получилось.
— Хороша у нас бригада… — весело заржал любимый, вспомнив пошлый уголовный стишок.
Ночью я не спала. Меня мучили кошмары, в которых Пупсик стальным когтем перерезает мне горло и торжествующе смеется, задрав к потолку измазанную кровью морду.
— Шур-шур-шур, — донеслось из кухни.
Вооружившись палкой от пылесоса, я храбро заскользила по спящей квартире. Следующее, что могу вспомнить: я, как жук, лежу на полу и не могу встать, потому что конечности скользят по мерзко пахнущим звериным какашкам. А из-за кухонного косяка выглядывают две чертовы физиономии, призрачно отсвечивая зелеными глазами.
— Нюсь, ты чего тут? — озадаченно спросил Гоша, включая свет.
— Я, наверное, схожу с ума, — возбужденно зашептала я. — Но они спелись. Вместе промышляют. Гоша, мне страшно.
— Кто они то? — спросил муж, соскребая с пола мои бренные кости.
— Гад и Падла. Я видела. Честно. Представляешь? Это они меня выманили сюда, чтобы убить, — несло меня по кочкам под впечатлением от ночного кошмара так, что даже не заметила, что любимый муж с тревогой заглядывает в мои глаза.
— Сильно головой ударилась? Сколько пальцев я показываю? — затряс он у меня перед лицом растопыренной пятерней.
— Ты, бать, чего? — захохотал невесть откуда появившийся Димка. — Она без очков ничего не видит дальше своего носа. Старость-то не радость.
— Однако замысливших заговор звериных полудурков она же как-то рассмотрела, — начал спорить Гоша, сотрясаясь телом от хохота.
Хорошенько отмывшись, я налила себе кофе, пытаясь усмирить противно дергающееся веко. Гад и Падла сладко спали в лежанке, принадлежащей собаке, прижавшись друг к другу шерстяными боками.
«Надо же, рыбак рыбака видит из далека», — подумала я и пошла собирать раскиданный новоиспеченными друзьями по кухне мусор.
— А-а-а-а-а-а-а, — кричал у меня во сне Жорик. — Моя рыбка, моя любименькая девочка.
— Да не ори ты, — шипел Димасик. — Мать и так полночи колобродила тут, мировой заговор против своей персоны раскрывала.
— Покой будет когда-нибудь в этом дурдоме? — вскочил Гоша с кровати и побежал в комнату младшего сына. Я поползла за ним, рискуя порвать в зевке рот.
— А-о-у-э, — сказала я и грязно выругалась.
В аквариуме сидел Пупсик и орал дурниной. Любимая золотая рыбка Жорика, одурев от пережитого ею стресса, плавала в кастрюле — ребенок успел выхватить свою Флеппи буквально из зубов кошачьего монстра. Возле хомячьей клетки, валяющейся на полу, сидела Таська и ревела белугой.
— Моя Мандаринка, — плакала дочь, не обращая внимания на то, что хомячиха нарезает круги вокруг нее, вздрагивая всем своим жирным тельцем и явно желая попасть домой.
— Убью, — взревела я, зацепив рукой лежащие на столе ножницы.
Увидев мой маневр, гадский представитель семейства кошачьих взвыл и выскочил из аквариума, разбрызгивая воду. На хвосте, похожем на крысиный, висели водоросли. С разбегу вскочив на занавески, Гад резво заработал лапами, как заправский альпинист.
— Крак, — треснула багетка, и усатый аспид оказался погребен под обломками любовно выбранной мной штанги для портьер.
— У-У-У-у-у-у-у-у, — взвыла Падла, которой хорошо прилетело по спине обломком тяжелой деревяшки.
Мои домочадцы заметались по комнате, похожие на несчастных, спасающих свои шкуры от артобстрела.
— Нужно что-то предпринимать, — сказал Гоша, держась рукой за огромную шишку на лбу. — Еще раз такого кошмара я не переживу. Не зря его в речку выбросили. Я прям понимаю этих несчастных, вот честно. Завтра вывезу монстра загород.
— Ага, только подальше, — малодушно согласилась я, рассматривая сидящего на подоконнике Гада, который, как ни в чем не бывало, вылизывал свое хозяйство, периодически поглядывая на меня наглыми зенками.
До вечера мы пасли паразита, который был невероятно послушен.
— Задумал что-то, — шепнул Гоша и полез ремонтировать карниз. — Подай мне дрель, — скомандовал он.
Просверлив дырку в стене, муж положил инструмент на стремянку возле своей ноги, а я пошла проверить, чем занимается Гад, затаившийся в недрах ставшей враждебной квартиры.
— А-а-а-а-а-а-а, — взревел благоверный так, что у меня заледенела кровь в жилах.
— Что случилось? — ворвалась я вихрем в комнату, опасаясь увидеть самое худшее.
— О-о-о-о-о-о, — завывал Гоша, схватившись рукой за ногу, на ступне его рос огромный водянистый волдырь. — Я на сверло наступил, а оно раскаленное-е-е-е. Убью Гада. Тут или он, или мы. Игра на выживание.
В эту ночь я спала — сказалось нервное состояние и усталость. Утро встретило меня ярким солнечным светом, льющимся из окна. Душу наполнили радость и умиротворение. Я потянулась, запустила руку в разметавшиеся по подушке волосы, и…
Леденящий душу крик сотряс мое тело, взметнулся к потолку, соседский ребенок от ужаса свалился с горшка, солнце спряталось за появившуюся невесть откуда тучу.
— Ты чего, чего? — метался вокруг меня Гоша. — Паралич, припадок? Де-е-е-ет-и!!!
А я лежала в кровати и мычала.
— Не, паралитики так не орут, — авторитетно заявил Димка, словно только и делал, что имел дело с несчастными инсультниками. — И кроме всего прочего, она показывает своими грабками на голову. Я, кстати, не удивлен. Голову мамуське давно пора проверить.
— Надо глянуть, что там, — из-за спины брата пискнула Таська.
— Ну вы и трусы, — подошел ко мне Жорик. — И чего так орать? Подумаешь, мышка. Да она и мертвая к тому же.
— Это тебе от Гада подарок. Молодец какой — мы эту зверюгу полгода поймать не могли, — отмер Гоша, показывая на Пупсика, сидящего тут же с горделивым видом. — Подлизывается. Понял, что мы что-то замыслили.
Пупсик остался у нас. Куда его? Скооперировавшись с Падлой в преступное сообщество, называемое в простонародье «банда», они сеют хаос в нашей, ко всему привыкшей квартире. Рыбка и хомяк живут в постоянном страхе, а у нас выработался иммунитет к нескончаемым шалостям наших аспидов. Ухо у Пупсика так и не заросло, что придает ему еще более залихватский вид. Он, кстати, оказался породистым и весит уже шесть килограмм. Я хотела его кастрировать, но Гоша возмутился, отстояв мужское достоинство кошака, который затерроризировал всех окрестных кошек своей кипучей половой мощью. Мышей в нашей квартире больше нет. Они обходят ее по широкой дуге, передавая из уст в уста легенду о живущем в недрах этого жилища усатом монстре — серийном убийце их сородичей, погребающем несчастных в волосах прекрасной спящей красавицы, меня то есть. А Гад обожает Нгока, который отчаянно сопливясь, спас его когда-то от неминуемой смерти.
P. S. — Нюська, хорош по клавишам клацать. Аспиды опять там скалодырничают на кухне. Ведро мусорное только к потолку подвесить осталось, — сквозь сон пробурчал Гоша.