Однажды вечером продажный журналист и проплаченный блогер Георгий Александрович Зотов и прокремлёвский польский обозреватель Мачей Юрьевич Вишневский сидели на кухне в Алтуфьево (кстати, это правда), пили шотландский односолодовый вискарь и обсуждали запрет в Польше песни, которую пел Марк Бернес — «Тёмная ночь». Там в Гданьске некто пан Карол Навроцкий, директор местного музея Второй мировой войны прервал её исполнение местным ансамблем: по причине того, что это «большевистская песня».
— Какой молодец, — сказал Георгий Александрович, разливая вискарь. — Бдительный патриот, охранитель нации. Там же смотри, чего поют — «Тёмная ночь, только пули свистят по степи. Только ветер гудит в проводах, тускло звёзды мерцают». А знаешь, что означают такие слова? Наверняка угрозу для Польши. Провода. Газ отключат, и всё.
Они тревожно выпили, и закусили бутерами с лососем.
— Это вовсе не всё, — ответил Мачей Юрьевич. — «В тёмную ночь, ты любимая знаю, не спишь. И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь». Она плачет, потому что её муж ушел завоёвывать Польшу. Решил лишить нас нашей прекрасной демократии, подлец.
— А вот это вот! — встрял Георгий Александрович. — «Как я люблю глубину твоих ласковых глаз. Как я хочу к ним прижаться сейчас губами. Темная ночь разделяет любимая нас. И тревожная черная степь пролегла между нами». Куда смотрела полиция! Ежу понятно, тут прямо говорится о желании советских солдат изнасиловать польских женщин. Чудовищная песня. Директору орден надо. Нет, два ордена.
— Три ордена, — кротко заявил Мачей Юрьевич. — Ты послушай, мой антипольский оккупационный брат. «Верю в тебя в дорогую подругу мою. Эта вера от пули меня темной ночью хранила. Радостно мне я спокоен в смертельном бою. Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось». Почему он спокоен? Он же Польшу идёт завоёвывать, устанавливать большевистский режим. Вот как поётся — хладнокровные сталинисты идут со штыками на нежные польские земли, со льдом в сердце. Давай срочно выпьем.
Вискарь заплескался в стаканах, и они срочно выпили. Закусывать от страха не хотелось.
— Но это ещё можно было бы простить, — нервно заметил Георгий Александрович. — Однако, такое не забудешь. «Смерть не страшна с ней не раз мы встречались в степи. Вот и теперь надо мною она кружится. Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь. И поэтому знаю, со мной ничего не случится». Фигасе! Да это же прямая большевистская пропаганда. Ничего с ним не случится, надо же. Советские оккупанты бедную страдающую Польшу разделали, как бог черепаху, а этому типу хоть бы хны. Господи, да как исполнителей подобных грозных большевистских гимнов земля вообще носит.
Далее, Георгий Александрович и Мачей Юрьевич горячо хвалили Карола Навроцкого, остановившего исполнение этой страшной песни. Какие-то люди сказали бы, что Карол на редкость тупой и невоспитанный мудак, но разумеется, Георгий Александрович и Мачей Юрьевич так не считали. Они понимали — вот человек, который поднимет Польшу с колен, и теперь Польша заживёт так, что другие (в частности, в России) передохнут с зависти. Все проблемы состояли в этой вредоносной красной песне. Но слава те Господи всемогущий, великий борец с большевизмом Карол Навроцкий решил сей вопрос.
После этого виски почти кончился. Но для Георгия Александровича и Мачея Юрьевича это не представляло существенной проблемы.
Ведь была же ещё бутылка.