Ветра порывы, жгучие плети дождя…
Грязная девка-рыбачка рожала в каноэ.
Тощее тело молило: «Тепла и огня»!
Сизые губы шептали, взывая к Чан о Э.
Вдруг пошатнулась от детского плача земля,
Ветры утихли, оставив судёнко в покое…
Голос Чан Э возвестил: «Покоришь ты моря!
Многим властителям мира вмиг станешь грозою!
Если в притонном Аду, обнаружив себя,
Сможешь ты ум воспитать, словно птаху, в неволе»!
Образ истаял, разверзлась пучина… Земля,
Пастью поддонных оков, поглотила каноэ.
Выбросив тельце младенца на борт корабля…
Ветра порывы, вновь жгучие плети дождя…
Гул сладострастных речей, смрад в рыбацком притоне.
Музыки лютни её, покорялись графья,
Камни в сердцах капитанов, мечтавших о воле,
Таяли, бурным утехам себя отводя.
Тайны свои открывая для Чжена шпиона.
Чжен был кровавым пиратом грядущего дня…
Да и лазутчик прекрасна как Чан Сяо Ова
Смерть капитанам, с лукавой улыбкой даря,
Разумом кобры, расчёта сплетая альковы,
В ранг из «Чертовки» в «Чжен Сяо» себя возводя!
Равная мужу! «Путь к цели, минуя заторы,
Будет проложен! Пусть кровью богриться земля!»
И во Вьетнаме чета та, круша бастионы,
Правила морем, разбои и ужас неся,
И собирая под флагом своим легионы.
Ветра порывы, за пеленою дождя…
Волны крушили о камни пиратское судно
Не покоренной флотильи главу унося,
И приближая эпоху Чжен Ши поминутно…
Чжена вдовы, куртизанки минувшего дня.
Многим пиратам, когда за штурвалом змея,
В юбке пиратка, бардельная грязная девка,
Не справедливой почудилась жизни стезя.
Но их судьба обернулась веревкой иль стенкой.
Или акулой за бортом того корабля.
Где суд вершила, взростившая силу в застенках,
Грозная Чжен, никого никогда не щадя!
С флотом своим, лицезрела врага на коленках.
И императору кукишом с моря грозя.