Распахнула все окна, отворила все двери —
заходи, я ждала, моя женщина-дождик,
Без тебя остывают поцелуи свирели,
без тебя, если помнишь, я невозможна.
Мои сфинксы уснули и потёртая лира
потеряла значенье бессмысленной фразы,
Повелители молний затопили полмира
и завял без Монблана эдельвейс на террасе.
На распятые руки с горьким запахом счастья
в летаргию пространства падай влагой небесной,
Моя женщина-дождик вне закона ненастий,
моя женщина-нежность стоит утренней мессы.
И во мне умирает каждый день понемногу —
мудрость серых песков поседевшей пустыни,
И волною прозрачной рождается море
в непорочном зачатье, воскреснув из пыли.