…И взрогнул Иван от окрика грозного, окрика грозного и далёкого. И прилетела ему на сердце печаль-кручина, чёрной птицею, бедой нежданною. Мрачны думы захлестнули буйну головушку, отозвались болью — немощью во всём теле, хворью — жаждою с утра мучимом. И снова Иван услышал тот голос, женский голос, близко и отчётливо…
— Сколько можно валяться? Не можешь помочь с уборкой, пойди хоть хлеба купи, заодно и пива себе возьмёшь, чтоб полегчало.