«Мы продали свои сокровища за копейки»

Большевики с размахом продавали за границу бесценные картины, иконы, драгоценности — об этом давно известно. Но мало кто представляет себе истинные масштабы этой распродажи. С искусствоведом Натальей Семеновой, попытавшейся составить список утраченного, встретилась корреспондент «Власти» Татьяна Маркина.

— Вы один из авторов книги «Проданные сокровища России», которая недавно увидела свет. Это книга об искусстве или о политике?
— Все считают, что наша книга — это политический проект. Но, на мой взгляд, он лишен политических амбиций. Наша задача — не давать оценки, а предоставить читателю максимум материала для размышления. Я горжусь, что в библиографии книги не пропущено ни одной публикации, где есть хоть строчка о «сталинских распродажах».
Икона «Чудо св. Георгия о змие» (XVII век). Продана из Третьяковской галереи. Сейчас в частной коллекции

— Прочитав книгу, невозможно не изменить отношения к некоторым личностям. Ладно Горький, возглавлявший комиссию по отбору ценностей на продажу. Но меня поразил знаменитый художник и искусствовед Игорь Грабарь, выступивший в роли инициатора продажи за рубеж икон…
— После 1917 года эйфория овладела даже здравомыслящей частью деятелей культуры. В ожидании мировой революции продажа пары-тройки Рембрандтов казалась пустяком. «Зачем собирать и хранить метеоры прошлого, если у нас их столько в будущем», — писал график-конструктивист Петр Митурич. «Если мы не будем иметь собраний, тем легче уйти с вихрем жизни», — вторил ему разрушитель традиционной живописи Казимир Малевич. Весной 1919-го был издан декрет «О запрещении вывоза и продажи за границей предметов особого художественного значения». Частные лица не могли их вывозить: государство оставило это право за собой. И продавало — целыми дворцами: петербургские пригородные комплексы рассматривались как валютный резерв, интерьеры дворца княгини Палей в Детском (Царском) Селе были проданы оптом, гатчинский дворец-музей целиком готовили к отправке в Америку. Шла речь о продаже Эрмитажа — к лету 1929 года две тысячи полотен из Эрмитажа были намечены к реализации.
Фаберже. Пасхальное яйцо «Коронационное» продано из Оружейной палаты в 1927 году. Впоследствии приобретена журналом Forbs

— Можно ли теперь найти следы проданного?
— В нашей книге приведен далеко не полный перечень проданных шедевров. В основном мы взяли живопись из Эрмитажа, по которой есть документы. А ведь масса предметов, особенно церковных, ушли за границу без всяких описей. Если в зарубежном музее видишь икону или церковное серебро — почти наверняка из проданного, из России: до революции русским церковным искусством за границей мало кто интересовался.
— Западные музеи чинили вам какие-нибудь препятствия?
— Музеи — нет. Единственный, кто поначалу испугался, — это аукционный дом Christie`s: решили, что мы хотим обвинить их в нелегальной продаже произведений искусства. В 1926 году часть Алмазного фонда (измерявшаяся по весу — 9 кг) за полмиллиона рублей была продана английскому антиквару Норману Вейсу. Тот продал драгоценности аукционному дому Christie`s, который выставил их на торги в Лондоне в 1927 году. Самым ценным лотом аукциона был брачный венец императрицы Александры Федоровны. Тем не менее эти торги были вполне официальными: санкцию давало советское государство.
Антуан Ватто. «Меццетен». Продан из Эрмитажа в мае 1930 года. Сейчас в музее Метрополитен, Нью-Йорк

— А с российскими музеями были проблемы?
— Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский работать с архивом нам не позволил — он сам публикует свои материалы. Но я ему за это даже благодарна: мы бы там закопались. Потом оказалось, что в питерском ГАЛИ есть документы, касающиеся эрмитажных распродаж. Ими мы и воспользовались. Директор ГМИИ Ирина Антонова нас тоже не пустила в архив — у них он до сих пор закрыт для исследователей. Я сама там когда-то работала и знаю, что и документы там есть, и картины оттуда продавались, хотя не так много, как из Эрмитажа. К счастью, цены на импрессионистов, хранившихся в Музее нового западного искусства и попавших впоследствии в ГМИИ, были тогда на Западе невысоки. Ирина Антонова мне сказала: «Пока музей сам не опубликует, ничего не дам даже посмотреть». Это обидно. Другие музеи сами не знают, что из их коллекций продавалось. В некоторых есть документы, в музее-усадьбе «Архангельское» например, но ими никто не занимается. Если кто-то решит продолжать нашу работу, поле деятельности огромно.
Питер Пауль Рубенс. «Портрет Елены Фурмен». Продан из Эрмитажа в 1929 году. Сейчас в музее Галуста Гюльбенкяна, Лиссабон

— В предисловии к книге Михаил Пиотровский утверждает, что благодаря «сталинским распродажам» СССР получил доступ к западным оборонным технологиям и смог подготовиться к войне.
— У Пиотровского свой взгляд на многие проблемы. Здесь я с ним не согласна. Подсчитано, что доход от всех этих продаж составлял не более процента валового дохода страны. Можно было продать побольше пеньки и лаптей — и получился бы тот же результат.
— Может быть, вырученные деньги терялись в кармане советских чиновников?
— Коррупции не было в то время, был только страх. Это была политическая, а не экономическая акция. Ведь был мировой кризис, цены падали, а мы продолжали продавать свои культурные ценности за копейки. «Наступление пролетарской революции в Европе совершенно застопорит рынок ценностей. Вывод: нужно спешить до последней степени», — писал Лев Троцкий в 1924 году.
Ян ван Эйк. «Благовещение». Продана в июне 1930 года Эндрю Меллону за 502 899. Сейчас в Национальной галерее искусства, Вашингтон

— Делят ли с большевиками ответственность за грабеж те, кто скупал произведения искусства?
— Это были разные люди. Арманд Хаммер — просто демоническая фигура: мне рассказывали, что с ним было страшно находиться в одной комнате. Он поставил продажу русского антиквариата на поток (за что получал от советского правительства 10% комиссионных) — вплоть до организации распродажи «сокровищ Романовых» (кстати, не имеющих к царскому дому никакого отношения) в крупнейшем нью-йоркском универмаге Lord & Taylor.
Совсем другой человек — министр финансов США Эндрю Меллон. Через американскую галерею Knodler & Co. он скупил прямо из экспозиции Эрмитажа массу шедевров, а потом подарил их Соединенным Штатам. Благодаря ему Вашингтонская национальная галерея — один из лучших музеев в мире. Шедевры Веронезе, Ван Дейка, Ботичелли, Перуджино из бывшего эрмитажного собрания и сейчас выставлены там. Меллон платил больше, чем кто-либо. Сумма в 1,166 млн, которую министр Меллон выложил за лучшую эрмитажную картину Рафаэля «Мадонна Альба», долгое время оставалась рекордной ценой, уплаченной за произведение искусства.
Тициан. «Венера перед зеркалом». Продана из Музея изящных искусств Эндрю Меллону. Сейчас в Национальной галерее искусства. Вашингтон

Нефтяной магнат Галуст Гюльбенкян уговорил своих партнеров из Shell торговать советской нефтью, за что получил право покупать из Эрмитажа. После серебряных сервизов и мебели времени Людовика XVI он приобрел пару полотен Гюбера Робера, после чего потребовал «Портрет Елены Фурмен» Рубенса и «Юдифь» Джорджоне. «Юдифь» ему не отдали, а все остальное господин Гюльбенкян купил по бросовым ценам (около 200 тыс. фунтов стерлингов). И вдобавок трех Рембрандтов, Терборха, Ватто.
— Можно ли вернуть утраченное Россией?
— Разговор о том, чтобы выкупить или как-то иначе вернуть эти шедевры, пустой. И потом, сегодня независимо от того, в каком музее мира находятся картины, их можно увидеть — через Интернет, например, или просто поехать и посмотреть. Они открыты. Наше крики «Давайте все вернем!» пугают западных коллег. Можно было бы сделать великолепную выставку проданных сокровищ. В Европе, но не в Москве, потому что сюда их никто не даст: нас боятся и нам не доверяют.

Искусство на вес

В 1917—1923 годах продано: 3 тыс. каратов бриллиантов, 3 пуда золота и 300 пудов серебра из Зимнего дворца; из Троицкой лавры — 500 бриллиантов, 150 пудов серебра; из Соловецкого монастыря — 384 бриллианта; из Оружейной палаты — золотого и серебряного лома 40 пудов. Но продажа русских церковных ценностей никого от голода не спасла: рынка на них в Европе не было. Полученный доход составил 4,5 тыс. рублей. На покупку хлеба для голодающих потратили 1 тыс., все остальное ушло на расходы и продуктовое довольствие самих комиссий по изъятию.
В 1925 году каталог ценностей императорского двора (короны, венчальные венцы, скипетр, держава, диадемы, ожерелья и другие драгоценности, в том числе знаменитые яйца Фаберже) разослали всем иностранным представителям в СССР. Часть Алмазного фонда была продана английскому антиквару Норману Вейсу. В 1928 году из Алмазного фонда были изъяты семь «малоценных» яиц Фаберже и еще 45 предметов. Все они были проданы в 1932 году в Берлине. Из почти 300 предметов в Алмазном фонде остался только 71.
К 1934 году Эрмитаж лишился около 100 шедевров живописи старых мастеров. Мебель, серебро и произведения искусства продавались десятками тысячами. Фактически музей оказался на грани гибели. Из Музея новой западной живописи были проданы четыре картины французских импрессионистов, из Музея изящных искусств — несколько десятков полотен. Третьяковская галерея лишилась части икон.