Нас учили быть дерзкими, смелыми —
на дороге пусть встречный сторОнится.
Как стояли мы под прицелами,
может быть, в мемуарах вспомнится

про мальчишек, на славу венчанных.
В школах звали нас хулиганами.
Именами гранит обеспеченный,
окруженный скорбящими мамами.

Пусть напишет же кто-то из выживших
неуемною болью, как пальцами,
как прощались мы с нашими жизнями,
вызывая огонь по рации
На себя.
В феврале небо черное,
склон горы был под нашими трупами,
мы держались там, непокорные,
насмерть вставшие и неподкупные.

Тельник рвался наружу из броника,
не «ура», а проклятия с матами.
Огрызались почти что покойники,
подрывая себя гранатами.

И сплетались мы рваными венами,
и считали себя победившими,
пусть погибшими, но не пленными,
и бандитов не пропустившими.

Мы рубились ножами, лопатками…
С той поры пускай годы проносятся.
Не несите цветов охапками,
Сюда водка с молчанием просятся…