Он бормочет:
…свершилось! —
теперь ты почти свободна…
поправляет фату на мне… крестит во след:
…"…гори!"…
Территория фатума — ангельский полк в исподнем
и за финишной лентой небесные алтари…
Я такой себе чёртик — в моей табакерке пусто —
но в могильной приватности есть несомненный шик:
лишь закроется крышка
как вновь механизм запустит,
продиктованный бунтом зажатых во мне пружин…
И опять распахнётся на время темница гроба…
захохочет душа —
бесновато пойдёт вразнос…
в сокровенную книжицу что-то запишет Гоголь,
утирая прилежно испачканный кровью нос…
Это я ненароком забрызгала зиму красным —
замарала писателю волосы, фейс и фрак…
испугала сороку…
что ж… психи — они опасны…
и особенно тем, что не думают умирать…
Им поржать… поглумиться…поёрничать…постебаться…
Из сочувствия к ближним сама себе вставлю кляп…
через пару мгновений меня разорвёт на части —
«…не держи в себе психа…» —
ну верно ведь говорят…
Я всего лишь реактор, в котором бушует атом —
за бетонной стеной распадаюсь на сотни слов…
Если вас не накрыло взрывною волной, ребята —
это вовсе не значит, что можно вздохнуть легко…
Чудеса радиации вписаны в это Имя —
и незримым проклятием высосут мозг и кровь,
через годы настигнут поэзией анемии —
ураническим светом вчерашних моих стихов…
Я с рождения мечена пепельной чёрной меткой,
что печатью безумия тайно горит на лбу
и с молитвенным трепетом истово просит жертвы,
словно панночка-ведьма в свинцовом своём гробу…
Не смотри на неё…
или, впрочем, смотри, не бойся…
Тьма не так уж страшна, как малюют её подчас…
Ведь куда нестерпимей открыто смотреть на солнце,
беспринципностью Света сжигая сетчатку глаз.