— Как?!! — спрашивают меня, не познавшие развитого социализма, отпрыски.
— А вот так! — отвечаю я этим оболтусам. — Родители не могли находиться со мной в больнице. Это не соответствовало санитарным нормам!.. Знаете, что такое санитарные нормы?!
Дети моргают.
— Что вы моргаете? Санитарные нормы… — принимаюсь чеканить я, отбивая такт рубящими движениями, — это такой свод правил. Точнее — кодекс. А ещё точнее — закон! — нарушать который нельзя категорически! Поскольку это может привести к заражению! к эпидемии! к гуманитарной катастрофе, если хотите!
— Нет, мы не хотим… — мотают башками эти оболтусы.
— Вот вы не хотите, — подливаю я в голос свинца. — А привести может! Родители ведь могли принести мне какую-нибудь опасную бациллу. Или тифозную вшу!
— У них что — были вши?! — обмирают отпрыски.
— Конечно же, нет! — успокаиваю их я. — Но теоретически они же могли?! А значит, в свои шесть, с ангиной, осложнённой ложным крупом, я вынужден был умирать в одиночестве! Как истинный мальчиш-кибальчиш!
Дети недоумённо переглядываются.
— Вы что, не знаете, кто такой мальчиш-кибальчиш?!! — окончательно дурею я.
И они пожимают плечами.
— Как?!! — хватаюсь я за голову. — Это же такой кумир всех пионеров! Такой легендарный герой советского эпоса!
— Как мальчик-с-пальчик?
— Да! Только с пулемётом и шашкой!.. А ещё у него было такое твёрдое слово, что все мы хотели, как и он, сдохнуть под пытками, но не выдать Военную Тайну!
— Но где же, пока ты умирал, были бабушка с дедушкой? — не унимаются мои любопытные.
— Дома! — уже почти кричу я. — Они сидели дома и строго соблюдали санитарные нормы!.. Я — с ангиной, осложнённой ложным крупом, хрипел и задыхался, а они ожидали часов посещения и утюжили халаты, потому что без накрахмаленного халата им не разрешили бы увидеть даже мой труп!
— Но почему!!! — таращатся эти хилые ростки капитализма.
— Да потому что — нормы, вши и, способные прибить за их несоблюдение, коммунисты! Чего тут не ясного?!!
— Тогда кто же был с тобой?!!
— А со мной был Господь бог!!! — уже грохочу я во весь голос. — Господь бог и сопливые, хворые детки!
— А из взрослых?
— А из взрослых — дядя Коклюш и тётя Корь! Не считая пару замызганных нянечек в ботах, и сонную медсестру, разбудить которую боялся сам главврач!.. Теперь вы понимаете, почему я умирал молча? Почему, закашлявшись, и перекрыв себе мокротой дыхательные пути, я не стал хрипеть, расцарапывая грязными ногтями опустевшее горло и выкатывая мутнеющие глаза, а скромно и аккуратно вывалив язычок на сторону, начал тихонечко синеть?!
— Не-ет, — лепечут мои, пришибленные рассказом, дети. — Мы не понимаем.
— Да потому что я был настоящим мальчишом-кибильчишом!!! — надрываюсь я. — И если бы не хворые детки… Если бы не эти сопливые мальчиши с поносами и аденоидами, мы бы сейчас тут с вами не разговаривали!
— Так это они тебя спасли?!
— Именно! Правда, сперва их очень повеселили мои потешные гримасы. Но когда я, обмякнув, брякнулся на пол, засранцы перепугались, и приволокли меня за пятки на пост, бросив под ноги сонной медсестре. Отчего последнее, что я увидел перед смертью, были надвигающиеся на меня панталоны с воланами поверх серых рейтуз!
— А родители?!!
— А родители принесли мне клюквенный морс!!! Ибо к нему санитарные нормы, к счастью, благоволили.