В греческом житии святого Стефана Сурожского, бывшего долгое время архиепископом в византийской колонии в Крыму-городе Суроже (нынешнем Судаке)-и умершего в 787 году, рассказывается о «чудесах», которые творил святой при жизни и после смерти. И вот к его посмертным чудесам авторы жития относят исцеление в Суроже новгородского князя Бравлина. Как он попал туда, чем занемог?
Оказывается, русская рать во главе с Бравлином вторглась в пределы византийских владений в Крыму. Она прошла огнём и мечом по Крымскому побережью. Руссы по воевали византийские владения от Херсонеса до Керчи и «с многою силою"подступили к Сурожу. Русская рать была „велика“, а князь „силён зело“.
Десять дней продолжалась осада этой крупной византийской крепости. Наконец, проломив железные ворота городской стены, руссы ворвались в город и начали грабить его. Бравлин попытался захватить богатства местного храма святой Софии, где находилась гробница Стефана Сурожского. Там хранились драгоценная золотая и серебряная церковная утварь,"жемчуг»,"злато","камень другой", а также «царьское одеяло», отправленные в дорогие оклады иконы.
Вот тут-то, у гробницы святого, и начались «чудеса».Бравлина поразил внезапный недуг-«обратися лице его назад».А далее началось самое удивительное. Новгородский князь по просьбе местных христиан приказал прекратить разграбление города, вернуть сурожанам отнятое у них добро и отпустить восвояси пленных, захваченных во время похода. И тут же лицо русского вождя вновь приняло нормальное положение. Это чудесное исцеление князя и его неожиданные действия автор жития отнес на счёт влияния святого Стефана Сурожского. Затем он сообщает, что пораженный Бравлин принял крещение и акт крещения совершил над ним не кто иной, как сам архиепископ Филарет, преемник Стефана Сурожского на архиепископской кафедре.
Вся эта история была дружно оспорена западными и отечественными норманистами всех мастей;особенно рьяно выступали против достоверности этих событий бельгийский учёный Анри Грегуар и его ученики и последователи, в том числе современная французская исследовательница Ирэн Сорлен. Они с возмущением писали о том, что в конце Vlll-начале lXвека, когда происходили описанные события, не могло быть и речи ни о каком новгородском князе, ни о какой русской рати, ни о каком походе.