Этот образ ночами меня в беспредельное манит,
Уходящими звуками где-то прошедшей грозы.
Там негромко шумит водопад в серебристом тумане,
И беседка в тени виноградной столетней лозы.
Говорливый ручей омывает усталые ноги,
Уплывают в закат лепестки отцветающих роз,
Седовласый мудрец в до предела застираной тоге
Пишет посохом руны и песни мерцающих звёзд.
Там цветов перезвон по ночам над полянами слышен,
Светлячки за деревьями кружатся в танце шальном,
А в долине ждёт дом под высокой соломенной крышей,
И горящий очаг, и кувшин с благородным вином.
Там со старцем беседы наполнены внутренним светом,
На вечерней заре птиц недолгий бесшумный полёт,
И не ждёшь ничего в постоянном дыхании лета,
Зная, что никогда в этом мире оно не пройдёт.
По ночам, в тишине отдалённые звуки варгана,
И мудрец на олене туда уезжает верхом,
Полуявь — полусон, так желанная Фата-Моргана.
В ней осталась тетрадь с недописаным этим стихом.