Тихое зимнее утро прекрасно. Особенно, когда ты в отпуске, и не надо вставать на работу, куда-то бежать, психовать, толкаться в маршрутке и испуганно теребить телефон.
С вечера отключив все будильники, я предвкушала спокойный сон как минимум до двенадцати. Аллилуйя! Отосплюсь за все мои мучения, встану легкая и счастливая.
И вот раннее утро, в котором зимний свет только-только забрезжил за стеклами. Я сплю, и снится мне, что я революционерка, устанавливаю в Сибири Советскую власть. Но поймали меня проклятые буржуины и бьют прикладами. Больно так бьют, по всему телу — по плечам и животу, по ляжкам и рукам, по мочевому пузырю, ссссволочччиии…
На этом эпизоде я просыпаюсь и понимаю, что лежу дома, под своим одеялком, а по мне ходит Коха. Просто ходит своей шестикилограммовой тушкой, оставляя нехилые синяки. Скучно ей и голодно, а я сплю.
Брысь! Скидываю ее с себя, переворачиваюсь и зарываюсь в одеяло. И тут за стенкой начинается шкрябание. Шкряб! Шкряб! Шкряб! Кружок юных археологов объявил сегодняшнее заседание открытым.
— Фаня, сдрисни оттуда сейчас же!
Ага, щас! Фаня только что напала на след древнего поселения мезозойских кошек и не может перестать копать. Шкряб! Шкряб! Шкряб!
Шкряб-шкряб-шкряб!
Я хватаю подушку, чтобы натянуть на голову и тут меня ждет сюрприз: во-первых, я уснула в шапке-ушанке. А во-вторых, эта шапка жрет мне мозг. А в-третьих, ни хрена это не шапка, а спящая Анфиса, которая не любит, когда я шевелю головой.
Но я как бы поспать хотела, еще семь утра! Хватаю толстое одеяло, заворачиваюсь с головой, оставляя немного места перед лицом и задремываю. Уже почти совсем успокаиваюсь и засыпаю, чувствуя, как зевок приятно сводит скулы. Открываю рот пошире, и… прямиком в него влазит серая мохнатая нога с шоколадной пяточкой. Я фигею, а следом за ней вторая — нащупывает теплую дырку.
Анфиса тоже зевает и жмурится — ноги зимним утром должны быть в тепле.