Прежде чем стать редкостной жемчужиной
и украсить собой драгоценную нанизь,
она была песчинкой.
Внедрившись в водянистую плоть
нерасторопной устрицы,
не вовремя приоткрывшей створки,
она разжигала болью податливое тело —
пока не получила первую порцию перламутра…
И с тех пор она только и делала, что росла,
всё глубже погружаясь в чужую суть.
За это время миллионы людей одного поколения
успели зародиться из куда более неприметных клеток,
вызреть в плоды, в муках явиться на свет,
овладеть речью, познать прямохождение,
открыть в себе разум,
чуть позже — открыть в себе животное,
чтобы на протяжении многих лет с ним бороться
и так и не победить.
Они женились, выходили замуж,
зачинали, рожали, болели,
отпускали в смерть
и принимали в жизнь новых мучеников.
Они начинали войны — или уходили воевать.
Их убивали, и они убивали.
Их было много, очень много.
Миллионы.
Песок человеческий.
Кто их упомнит?
А песчинка, надёжно упрятавшая свою природу,
продолжала расти.
И когда её подняли со дна моря,
и она стала открытием —
всё для неё только началось.
Теперь, то и дело скатываясь в укромную ложбинку
и впитывая тепло очередного самонадеянного тела,
она могла бы по праву гордиться статусом
фамильного жемчуга —
но даже такие примитивные чувства
ей недоступны.
У неё есть имя, бархатный футляр
и несгораемый сейф в кабинете
одного из местных временных богов.
По человеческим меркам она стара —
ей уже за сотню.
Но разве это возраст для жемчуга,
живущего в пять раз больше?

Copyright: Ирина Валерина, 2017
Свидетельство о публикации 117020907672