— Что происходит? — Сразу же возмутилась она, заметила, что Руслан собрался что-то объяснять, но жестом руки его остановила. — Папа, я вопрос задала. Почему мои карточки заблокированы?

Орлов напрягся, недовольно на Кабаева глянул, а затем дочь, с трудом, конечно, но отвёл в соседний кабинет.

— Эля, успокойся. — Достаточно уравновешенно произнёс он, но по глазам было видно, что сдерживается.

— Что ты ему сказал?

— Ничего.

— Ничего? Но ведь хотел сказать, правда?

— Эля, так будет лучше.

— Кому?! Тебе, маме?! А как будет лучше мне, ты знать не хочешь?!

— Дочь, я только о тебе и думаю. — Орлов попытался усадить Элю на диван, но от его рук та быстро отбилась.

— Не прячься за красивыми словами папа, ты просто хочешь, чтобы всё было по-твоему, потому что тебе так кажется правильно.

— Потому что я прав! — Не сдержался и рыкнул тот, но скоро опомнился и присел.

— Папа, если ты ему хоть слово скажешь, то я тебе больше не дочь.

— Что с тобой происходит Эля, я не пойму, кто тебя против нас с мамой настраивает? Ты не появляешься дома, не отвечаешь на телефонные звонки, ты попросту избегаешь нас.

— А-а, так это мама тебя попросила?

— Мы хотим видеть тебя дома, малыш.

— А Руслану ты зачем каждый раз сказать что-то пытаешься, а? Он говорил, что ты странно себя ведёшь, всё на откровенный разговор ему намекаешь, думал, что я не узнаю?

— Я всё делаю для тебя.

— Пусть так, делай что хочешь. Ты просто запомни то, что я тебе сегодня сказала. Если Руслан однажды придёт домой и посмотрит на меня с жалостью — это будет последний день, когда у тебя была дочь. И я сейчас не шучу.

Эля понимала, что говорит что-то не то, но по-другому вести себя не могла. Как они не понимают, что она просто хочет жить для себя, пусть в своё удовольствие и не так, как должна, но для себя. Она хочет, чтобы её любили, любили так, как никогда не будут любить смертельно-больного человека, так, как она того заслуживает именно сейчас. А они не понимают…