***

В саду темно. Вечор ненастный. Театр
До безобразия голый, что скелет,
Лишь хлопающий занавес, фиакр
Из лошадей, уставший рядом смерд.

Довольно! Пьеса кончена! Спектакль
Аркадиной — старейшей из Джульетт —
Идет к концу, и Треплева миракль
Без лиц живых — не более чем бред.

«Жрецы искусств, великие таланты
Изображают, пьют, едят — то враль!
Из тысячи вариаций дилетанты
Все выудить пытаются мораль —

Полезную в домашнем обиходе,
Искусную, как дымчатый хрусталь.
Унижен ими при честно;м народе,
Ничтожен рядом и сную печаль…

Крик чаек! Безграничная свобода!
Мне никого, мне ничего не жаль.
Любовь безумна — и тем безысходна,
Беспомощна — уж лучше не встречай,

Не поминай ея у небосвода,
Имея подлость говорить: „Прощай!..“ —
Имея подлость на глазах у бога
Убить себя. Мне ничего не жаль.

Играют в карты, плачут в блеске славы!
Ах, Нина, Нина!.. Как же, невзначай?
Тригорина любить рады забавы
Не стоит даже! Что же Вы в мой край

Вернулись: в тень, не пожиная лавров,
Открыв дверь в ад, захлопнув ея в рай!
Мы все теперь — непризнанные, мавры
Искусств нелепых. Каждый мертвый май

Я слышу плач в театре и с озноба
Играю вальс — все будто бы как встарь,
Рояля крышкой хлопну — крышкой гроба,
Переверну в гостиной календарь,

И так пройдут дни, месяцы… Два года:
И что ни строчка — нерв, ни солнце — хмарь!
Я разменял влюбленность и свободу
На смерть, а не на свадебный алтарь.

Она у Ваших ног и приговора
Уже не ждет. Мертва. Ее не жаль.
Мне жаль себя — нелепого актера,
Нелепого писателя! Была ль

Та жизнь, тот я — не в будочке суфлера —
На сцене, в главной роли?.. Вам не жаль,
Что чайка уж крылами всех просторов
Вновь не измерит, словно вертикаль?

И рутинеры в первенстве позора
Сорвут свой куш! Меня не забывай.
Имея подлость в роли режиссера
Я ставлю свою пьесу…» /сучий лай

и вой. цезура. выстрел. тишь средь спора/
— Нет, Константин Гаврилович, мне жаль,
Что чаек крик, вспорхнувших вдруг с озёра, —
Всего лишь плач о чучеле, мне жаль…

Copyright: Маргарита Мендель, 2018
Свидетельство о публикации 118100303137