Хруст сухой ветки под своей ногой Ванька даже не услышал. Просто весь мир разом перевернулся и завертелся в его глазах цветным калейдоскопом, а через секунду разлетелся на миллионы ярких звездочек, которые тут же собрались воедино в левой руке чуть выше локтя.
— Ай… — Ванька схватился за поврежденную руку и тут же взвыл от боли.
— Ваня! — его подружка Сашка тут же метнулась к мальчику и с разбега упала перед ним на колени, — больно?
— Нет, блин, приятно! — морщась и поскуливая, выдавил из себя он.
Сашка протянула ладонь и аккуратно коснулась плеча Ваньки.
— Да убери! — неожиданно жестко выкрикнул он, сверкнув глазами, — больно же! Не трогай меня!
Ваньке было вдвойне обидно. Во-первых, судя по всему, он сломал руку и ближайший месяц проведет не самым интересным образом, терпя насмешки друзей над неминуемым гипсом. Во-вторых, он сам, по собственной воле полез на это дерево, желая продемонстрировать Сашке всю свою ловкость, силу и молодецкую удаль. И если с первой причиной своей обиды еще можно было смириться, то вторая просто выводила его из себя. Мало того, что он опозорился перед этой девчонкой, так она теперь еще и пытается его пожалеть! Ну уж нет… Вскочив на ноги и придерживая повисшую как плеть руку, Ванька решительным шагом направился в сторону больницы.
— Ваня, не переживай, Вань! — Сашка семенила рядом с ним, всячески пытаясь приободрить и успокоить своего друга, — все будет хорошо, Ваня! Все будет хорошо!
— Да отстань ты от меня, — он остановился и, смерив ее презрительным взглядом, сплюнул на землю, — что хорошо будет? Я руку сломал, не понимаешь что ли? Дурная совсем? Иди домой, достала уже!
С этими словами он, не оборачиваясь, зашагал по тротуару, оставив свою подругу хлопать огромными серо-зелеными глазами и шептать одни и те же слова:
— Все будет хорошо, Ваня… Все будет хорошо…

***
— Иван Викторович, если мы не увидим перевода средств в ближайшие двадцать четыре часа, мы будем очень расстроены. Да, забыл сказать. На завтра обещали гололедицу на дорогах, поэтому будьте внимательны за рулем. Сами понимаете, автомобиль может занести и… Все эти несчастные случаи — это, знаете ли, такая неприятность, от которой никто не застрахован. Всего вам доброго.
Голос в трубке замолчал и наступила тишина. Иван отбросил телефон в сторону и, вцепившись пальцами в свои волосы на голове, откинулся на спинку кресла.
— Да где мне их взять-то? Этот транш был запланирован только на следующий месяц…
Выдохнув, он снова схватил трубку, набрал номер и приложил ее к уху.
— Ольга Васильевна, мы можем сегодня перевести нашим партнерам из холдинга деньги за поставку оборудования?
— Но… Иван Викторович…
— Можем или нет?
— Да, но тогда график текущих платежей…
— Да черт с ними! Потом разберемся! Переводите деньги на счет холдинга сегодня.
— Хорошо, но… Потом будут проблемы с…
Иван, не дослушав, нажал на кнопку отбоя и со всей силы стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
— Чертовы кровососы…
Что-то неожиданно и мягко коснулось его плеч, отчего он вздрогнул и даже слегка подпрыгнул в кресле.
— Саша, я просил тебя не подходить ко мне, когда я работаю? Просил?
Его супруга Александра нежно прижалась губами к уху и провела ладонью по волосам.
— Ваня, ты только не нервничай, ладно? Все будет хорошо.
— Да ты достала уже своими «Все будет хорошо»! Ты надоела уже, понимаешь? Меня завтра грохнут, тогда тебе тоже будет хорошо?
Иван вскочил с кресла и, схватив Сашу за руки, оттолкнул от себя.
— Что ты там делала? Борщ варила? Вот иди и вари! Не нервируй меня, без тебя хреново!
Женщина вздохнула и направилась к выходу из кабинета. Уже в дверях она остановилась и, обернувшись, снова прошептала три слова.

***
— Ты знаешь… Я сейчас лежу и вспоминаю всю нашу жизнь…
Старик приоткрыл глаза и посмотрел мутным взглядом на свою постаревшую жену. Ее некогда красивое лицо покрылось паутинками морщин, плечи опустились, а осанка уже не была такой прямой и изящной. Она, не отпуская его ладони, аккуратно поправила катетер капельницы на его руке и молча улыбнулась.
— Когда я попадал в какую-то переделку, когда я был на грани жизни и смерти, когда со мной творились самые ужасные вещи… Всегда приходила ты и говорила одну и ту же фразу. Ты даже не представляешь, как она меня выводила из себя. Мне хотелось тебя придушить за твою наивность и однообразность, — старик попытался улыбнуться, но зашелся в долгом кашле. Через некоторое время, когда спазм отступил, он продолжил, — я ломал себе руки и ноги, меня десятки раз грозились убить, я терял всё, скатывался в такие ямы, из которых не многие выбирались, а ты мне всю жизнь твердила одно и то же: «Все будет хорошо». И ведь ни разу не обманула, вот что удивительно. Как ты всё наперед знала-то?
— Да ничего я не знала, Вань, — вздохнула старушка, — ты думаешь, я тебе это говорила? Это я себя так успокаивала. Я же тебя, дурака такого, всю жизнь любила как сумасшедшая. Ты и есть моя жизнь. Когда тебе плохо было, когда случались беды, у меня душа наизнанку выворачивалась. Сколько я слез выплакала, сколько ночей не спала… И все твердила себе одно и то же: «Пусть хоть камни с неба падают, но раз он живой, значит все будет хорошо».
Старик ненадолго прикрыл глаза и сжал ее ладонь в своей. Было видно, что слова даются ему с трудом.
— Вот оно что… А я еще и злился на тебя. Ты прости меня, Сашенька. Я же не знал… Вот так жизнь прожил, а о тебе как-то и не думал. Вот же дурак, а?
Старушка незаметным движением смахнула с морщинистой щеки слезу и наклонилась над лицом своего мужа.
— Ваня, ты не переживай…
Она на секунду замерла и внимательно всмотревшись в его глаза, медленно положила голову на его неподвижную грудь, продолжая нежно гладить остывающую ладонь.
— Всё БЫЛО хорошо, Ванечка, всё БЫЛО хорошо…