Сойти с ума, но осень пережить, —
С тяжелым помутнением рассудка.
И чашу одиночества испить,
Доверившись лихому промежутку.

Себя почти не слышать, но внимать:
Как лес затих, как листья выцветают.
Себя почти не помнить, но понять:
Что души никогда не умирают.

Что всё проходит. Будет только снег, —
Из года в год очерчивать равнину.
Что этот снег, как близкий человек, —
Твоим бывает лишь наполовину.

И в доме места не было двоим,
И кто-то третий в узеньком проходе:
Еще едва был взглядом различим,
Как лампы тень, на выцветшем комоде.

Пространство настороженно к нему,
Тянулось обездвиженной стеною.
И что-то неподвластное уму, —
Взрастало между мною и тобою.

Как будто грани толстого стекла,
Твой голос обрекли на вымирание.
И вымели из каждого угла, —
Последнее, незримое прощание.

Овации листвы вздымаясь прямо в небо,
Листают воздух здесь, как книгу книголюб;
А всё, что вне того — напрасно и нелепо,
Покуда тень ветвей очерчивает круг.

Овации листвы, и синь ползёт на угол,
Домов, где никогда ты не заваришь чай,
И не сомкнёшь ресниц — надменный, чёрный уголь,
И скатерти цветной не сгладишь мятый край.

Других примет нам нет — весь мир, как в колыбели:
Пейзаж лишённый нас и завтрашнего дня;
Не обмани свой слух призывом чУдной тени —
На месте пепелищ не разводи огня!