Жена, теща и дети уехали на дачу. И я остался один на один с тестем. Тот, как обычно, выпил рюмочку, кинул себе в жерло вулкана пельмень и завел старую пластинку:
— Вот, при Иосифе Виссарионыче, мир праху его, был порядок. Но не просто порядок, а железный порядок. Чтоб, если мышь пикнет не по назначению, ее тут же в органы и на выселки. Или еще чего похлеще!
Раньше я не выносил такие речи и тут же лез в драку. Кричал что-то про репрессии, про дядю Колю, пропавшему где-то в Казахстане. Про деда, раскулаченного и сосланного в Печору. Короче, чуть до драки не доходило. Но сегодня я молчал, и тому была веская причина. Тесть, не видя ответной реакции, несколько озадаченно продолжил:
— Вот Путин. Тот, конечно, молодец. Нассал в глаза американцам, отобрал у них наш Крым. Но против Иосифа Виссарионыча — слабак. Что он со всей вашей братией валандается, не понимаю. А вот бы посадить всех в вагоны и на севера!
Тут тесть прикрыл глаза и мечтательно промурлыкал сквозь усы:
«По тундре, по железной дороге, где мчит курьерский Воркута-Ленинград».
Он кинул в себя еще рюмочку и победоносно посмотрел на меня. Я продолжал молчать и это, было видно, его серьезно озадачило.
— Молчишь? Сказать уже нечего. Вот Светка, дура, вышла за тебя. И я тогда не знал, что ты врагом окажешься. Пятая колонна. Придет, придет время, всех ваших прищучим. Узнаете тогда, чем ваша фондовая биржа отличается от шконки и лесоповала. Мать вашу.
Я, продолжая читать «Зеленого короля» Сулицера, промолчал вновь и только внимательно посмотрел на тестя через очки. Это его взбесило окончательно.
— Санкции им, видите ли, не нравятся. Пармезану им не хватает. А попробовали бы как мы. На хлебе да на воде БАМ строить!
Тесть всю свою жизнь проработал начальником дистанции пути в Питере и, судя по его брюху, питался всю свою жизнь в общем даже неплохо и ни на БАМе, ни на какой-нибудь другой стройке коммунизма и близко не был. Но я опять промолчал. Тот, видя, что сегодня спорить не с кем, остыл и позвал меня на балкон выкурить по сигаретке перед сном. И только мы задымили, под балконом остановился какой-то черный ретромобиль, оттуда вышли три человека в черных, кожаных плащах и направились к нашему подъезду.
— Во, гляди, — восторженно указал на них пальцем тесть. Небось Путин мои слова услышал и щас как арестует пол нашего подъезда. Вот на таких же машинах, мне мой отец рассказывал, раньше НКВД по ночам приезжал. Врагов народа за яйца хватал и на Колыму! И на Колыму!
Ну, тут я немного приподниму завесу секретности. Вчера, зная, что мне предстоит жить вместе с тестем неделю и испытывать все эти семь дней или 168 часов непрерывное информационное давления, я нашел в Интернете одну контору и договорился с ними устроить у нас маленький спектакль для одного зрителя. И спектакль этот назывался «Арест врага народа в стиле 37 года». Стоимость — одна тысяча американских тугриков. В приложении к договору было указано, что зубов тестю не выбивать и никаких физических воздействий не применять. Хотя я и просил, но директор той фирмы был не приклонен:
— Попугать, попугаем. Но сидеть из-за вашего тестя я не намерен. И, вообще, прежде, чем жениться, надо было познакомиться с родственниками поближе!
И где-то он был прав. Но тут раздался звонок в дверь.
2 часть
Тесть как-то сразу напрягся.
— Погоди-как, сынок, не открывай. Мало ли что. Я сам в глазок посмотрю.
Он подкрался к входной двери и посмотрел в дверной глазок.
— Кто там?
— Это соседи снизу. Вы нас опять затопили! — раздался взволнованный женский голос.
— Как затопили! Не может быть!
Тесть быстро снял дверную цепочку и открыл дверь. Но вместо соседки в домашнем халатике в квартиру вошли три здоровых амбала. Как раз те, которых мы видели с балкона.
— Никифоров Петр Сергеевич кто из вас будет? — спросил один из них, видимо главный.
— Я-я, — слегка заикаясь и побледнев, ответил тесть. — А что случилось, товарищи?
— Тут вопросы задаем мы. Присядьте, Петр Сергеевич. Нам предстоит долгий разговор. — И человек в кожаном плаще незаметно подмигнул мне. И тут у меня на душе такая музыка заиграла. Я смотрел на внезапно потерявшего в росте тестя, на его опущенные уголки рта, на растерянные и испуганные глаза. Бетховен. Пятая симфония. Не меньше. Парапапам. Парапапам!
Тесть присел на табурет.
— Я готов ответить на все ваши вопросы, товарищи. Только скажите, может вы ошиблись. Может вы пришли не за мной, а вон за тем молодым человеком? — и он указал взглядом на меня.
«Вот, сука», — подумал я.
Но человек в кожаном плаще только рассмеялся сухим и неприятным смехом.
— Органы никогда не ошибаются. И если к вам пришли так поздно, то это вовсе не ваша заслуга. Это наша недоработка. И мы ее сейчас исправим. Курите?" - он протянул серебрянный портсигар тестю с папиросами «Герцеговина Флор». Эти папиросы я вчера по всей Москве искал. Удалось найти только на «Авито».
3 часть. 23−46.
Тесть взял папиросу, постучал ее по столу, смял двумя пальцами и прикурил от протянутой ему бензиновой зажигалки. В это время один из амбалов включил настольную лампу и направил ее на тестя. Второй же встал у него за спиной.
— Итак, Петр Сергеевич, нам стало известно от проверенного источника…
— Федька — сосед накапал, — вскочил с табуретки было тесть. Но его очень быстро вернули на место.
— Не надо дергаться, Петр Сергеевич. Я продолжаю. — человек в кожаном плаще достал из потертого временем портфеля (тоже купленного мной на «Авито») папку с документами.
— Продолжим. Вы были этим летом во враждебной нам отныне Турции и с какой целью?
— Я отдыхал там. По системе «все включено». Но, товарищи, дорогие вы мои, откуда же я тогда мог знать, что это враги?
— А знать не надо. Надо чувствовать. Как виски дерьмовый пить на халяву, так вы все горазды. А как Родину любить, когда все выключено, так и нет никого. Ишь ты. Флаг власовский под иконами повесил. Сука потная. Враг народа. Подстилка пиндосовская!
Я увидел, что человек в кожаном плаще начал заводиться, но не придал тогда этому большого значения. А тот продолжал прессовать тестя:
— В глаза мне смотреть! И отвечать только «Да» и «Нет». «Да» и «Нет». И если ты мне, падла, соврешь, то твои яйца утром будут болтаться на березе под твои окном. А ты сам в это время будешь писать явку с повинной на Лубянке. Ты все понял, Петр Сергеевич, или еще разок объяснить?
Я никогда не видел, как человек может седеть прямо у тебя на глазах. И хотел уже было вмешаться. Но тут тяжелая рука одного из амбалов вдавила меня в кресло.
— Не надо нам мешать. Мы всего лишь выполняем поставленную перед нами задачу.
И я затих. Далее последовала целая серия быстрых вопросов.
— Вы любите Путина?
— Да!
— Вы писали в органы заявление на своего зятя?
— Нет, но я уже был готов…
— Не надо. Только «Да» и «Нет». Вы пьете виски, джин, ром?
— Нет. Только нашу, родимую!
— Врете. Вот фото. Вы в мексиканском ресторане пьете текилу.
— Признаю. Было. А что мы с Мексикой теперь тоже воюем?
— Молчать. Не вам решать — с кем мы воюем. «Да» или «Нет»! «Да» или «Нет»! Только «Да» или «Нет»!
— Марка вашей машины — «Форд»?
— Да.
— Компьютер марки «Яблоко»?
— Да.
— Вы верите в бога?
— Да
— Вы коммунист?
— Был, каюсь. А как надо?
— Надо правду. Остальное напишем мы. Вы, Петр Сергеевич, даже не представляете, в какую историю вы вляпались. Живете с врагом народа, — тут палец человека в кожаном плаще указал на меня. — Ваша дочь с ним спит, а вам хоть бы хны. Жрете санкционный сыр, присылаемый вам с Финляндии от вашей двоюродной сестры. А значит плюс ко всему — родственники за границей. А это оттягощающие и меньше десяти лет с конфискацией я уже и предположить не могу. Но пойдем дальше и будем вынимать все ваши скелеты из ваших шкафов!
Часть 4. Последняя. 0−24
Теперь можно отвечать поподробнее. И расслабьтесь, Петр Сергеевич. Я же чувствую, что вы в душе наш. Ну, немного заблудились в политической ситуации. Это бывает. А вот если все сейчас как на духу мне расскажите, то я, так и быть, похлопочу перед начальством. Может срок и скинут. А то и вовсе условный дадут. И пойдете вы не по расстрельной 58 статье, часть 1-а. «Измена Родине» со всеми вытекающими. А по той же статье, но часть четвертая. Всего лишь «Оказание помощи международной буржуазии». Три года вместо расстрела. Хотите выпить? — и человек в кожаном плаще протянул тестю фляжку. Тот жадно сделал несколько глотков и начал торопливо и быстро говорить, щурясь от света настольной лампы:
— Я виноват, я очень виноват, что опустился с головой во все это буржуазное дерьмо. Я предал интересы партии и государства. Я не пошел воевать за Донбасс и только смотрел его по телевизору. Я был рад возвращению Крыма, но поехал не туда, а рванул в проклятую отныне и до конца века Турцию. Я не пошел громить их посольство, когда они сбили наш истребитель. Я ел на Новый Год их мандарины, хотя и подозревал, что они далеко не абхазские. Я не проклял свою дочь, когда узнал, что она хочет переехать с этим придурком в Европу и жить там. И я ел, ел этот проклятый сыр, чтоб он навек застрял у меня в глотке!
Человек в кожаном плаще с интересом разглядывал тестя, как-то даже любуясь им. Потом он внезапно побагровел и закричал:
— Этого мало! Ты, сука, должен каяться на коленях передо мной. Это я прошел Донбасс. Это я воевал за тебя в Крыму. Это я зализывал раны здесь, когда ты жарил свою жопу в Анталии. Это ты теперь крестишься на купола и порвал свой партийный билет, когда испугался насмерть в 91 году. Это ты предал Сталина — нашего великого вождя и учителя!
И он со всего размаха ударил тестя по лицу. У того пошла кровь из носа и он тихо сполз с табуретки на пол. Я вскочил и бросился на его защиту. Но куда там против троих… Когда они ушли, я подполз к тестю и обрадовался, что тот осмысленно смотрит на меня и пытается что-то сказать. Потом я ушел в ванну, смывал там кровь и размышлял на тему, что за тысячу моих американских тугриков меня же и …
Но тут раздался тихий голос с кухни:
— Сынок, ты прости меня, сынок. Только Светке и ее матери не говори ничего. А в Европу езжайте, я против не буду.
И тогда я подумал: «А, может и не зря я все это затеял. Как вы считаете»?