Да какая разница, сколько у тебя на сердце шрамов? Думаешь, хоть кому-то есть до этого дело? Что ты! Людям нет дела до чужой боли, они упиваются своей собственной. А чужая бесит, раздражает или кажется несущественной и даже смешной. Все всегда сравнивают со смертью — вот она, говорят, стоит того, чтобы плакать. Вот тогда, говорят, ты и вправду теряешь близких. А так не смей, всё ерунда. Да только когда им хреново, они к тебе приходят, кладут свои усталые головы тебе на колени и ноют-ноют о своей боли. О том, как никто их не ценит, о том, как невыносимо терять живых вполне ещё, близких и смотреть, как растворяется навсегда вдали силуэт дорого им человека. У них тоже никто не умер. Но им больно. Потому что это их боль, собственная. А твоя тьфу, пустое, а сама то ты из мухи делаешь слона. Займись, говорят, делом, и надень, наконец, на лицо улыбку, без неё ходить неприлично. И ты надеваешь, чтобы не было дурацких советов и равнодушных расспросов, чтобы не смеялись над твоим нытьем. Миру это не надо, он не хочет слёз, как ты не хочешь дождя. Мир требует счастья. Будь счастлива, пока жива. Плюнь и разотри на всё, что происходит в твоей жизни. Не воспринимай её всерьёз. И людей этих тоже. И когда они придут к тебе в следующий раз, чтобы положить свои усталые головы тебе на колени и рассказать о наболевшем, не гладь их, не утешай. Ты скажи им: «Не ной, ты, слышишь! Никто же не умер. Улыбайся, всё такая фигня.»