Красив и строен мальчик мой —
Ему всего лишь пять.
И нежной любящей душой
Он ангелу под стать.

У дома нашего вдвоем
Мы с ним гуляли в ранний час,
Беседуя о том, о сем,
Как принято у нас.

Мне вспоминался дальний край,
Наш домик прошлою весной.
И берег Кильва, точно рай,
Возник передо мной.

И столько счастья я сберег,
Что, возвращаясь мыслью вспять,
Я в этот день без боли мог
Былое вспоминать.

Одетый просто, без прикрас,
Мой мальчик был пригож и мил.
Я с ним, как прежде много раз,
Беспечно говорил.

Ягнят был грациозен бег
На фоне солнечного дня.
«Наш Лисвин, как и Кильвский брег,
Чудесен», — молвил я.

«Тебе милее здешний дом? -
Спросил я малыша. -
Иль тот, на берегу морском?
Ответь, моя душа!

И где ты жить, в краю каком
Хотел бы больше, дай ответ:
На Кильвском берегу морском
Иль в Лисвине, мой свет?»

Глаза он поднял на меня,
И взгляд был простодушья полн:
«У моря жить хотел бы я,
Вблизи зеленых волн».

«Но, милый Эдвард, отчего?
Скажи, мой мальчик, почему?»
«Не знаю, — был ответ его, —
И сам я не пойму…»

«Зачем же эту благодать
Лесов и солнечных лугов
Ты безрассудно променять
На Кильв морской готов?»

Но, отведя смущенный взгляд,
Не отвечал он ничего.
Я повторил пять раз подряд:
«Скажи мне, отчего?»

Вдруг поднял голову малыш,
И, ярким блеском привлечен,
Увидел на одной из крыш
Сверкавший флюгер он.

И миг спустя его ответ,
Столь долгожданный, был таков:
«Все дело в том, что в Кильве нет
Вот этих петухов».

Я стать мудрей бы не мечтал,
Когда, мой дорогой сынок,
Тому, что от тебя узнал,
Сам научить бы мог.