Сходились по-волчьи, вынюхивая кусок.
Дрались, как шакалы за каждый рваный носок.
А после, облизывая вислые брыли,
Лакали живой человечий сок…
И каждый, тысячью каинств крапленый,
Рычал, ощерясь, что, дескать, «я — не я».
А золото падало звонкими каплями
В молитвенные чаши для недаяния.
И расходилось
по лапкам,
лапочкам,
Лапищам при воспаленных туловах.
Кому палило белые тапочки,
Кому приятно дуло в пах.
Они молились!
Ну, не чудо?
Орда ли, стая ли — как хотите…
Крестясь и кланяясь
— что твой Иуда —
На перекрестке всех политик.
А вокруг перекособочено
Тянулись к золоту недотыкомки.
Мильены выползших на обочину
С мозгами, высохшими как тыковки.
Невыразительная тьма ублюдков,
О которых ворон не каркнет.
Не личинки, а просто люди.
Личная гвардия олигархов.