Поэт — существо всё-таки немного не от мира сего. Ну ранимые мы, как ни крути. Открытые миру, распахнутые и ранимые. Был период, когда я стыдилась этой распахнутости и ранимости и вела с этим внутреннюю борьбу. Пока не поняла, что это по сути борьба с главной своей частью, и если эту ранимость, чувствительность и открытость у меня отнять, то меня не станет вообще. И теперь я это берегу. Но распахнутость и уязвимость мешают мне жить. Даже не то чтобы мешают… Осложняют.
Некоторые свои стихи хочется уничтожить, удалить, забыть: написанные в грусти и в обиде, в гневе и в отчаянии. Хочется выбросить эти эмоции, не возвращаться больше к ним. Парадокс в том, что такие стихи обычно самые любимые у читателей. И я каждый раз спотыкаюсь об это. О ком должен думать поэт в первую очередь? О себе или о читателе? Если о себе, то половину моего творчества необходимо уничтожить. Оно всё мне жмет, мешает, не хочу вспоминать даже. Это уже не я, это написал другой человек, который уже изменился, повзрослел, вырос из старых текстов, как из детской одёжки. Но если думать в первую очередь о читателе, то всё это уже прожитое творчество надо оставить и еще вытащить из удаленного архива штук 100 стихов, которые я всё же успела убрать со Стихи.ру. Потому что такие эмоциональные стихи — это именно то, чего от поэта ждет читатель. Чтобы отразиться, чтобы прожить, войти в этот текст, «промурашиться» и выйти сухим из воды, живым и в чем-то изменившимся. Люди любят читать и о грусти, и о страхе, и о гневе, и об обиде. И я читаю чужие искренние стихи с благодарностью и интересом! Потому что отражаясь в искреннем тексте, мы видим: да, эти эмоции присущи не только нам. И другие люди живут как-то с этим, не разрушаются, переживают, исцеляются. Поэт смог — значит, и я смогу. Поэт прочувствовал всё это, все эти «плохие» эмоции и остался при этом хорошим человеком — значит, и я тоже могу себе позволить быть не всегда идеальным, думать не только о позитиве, но при этом оставаться собой, не разваливаться на части.