Переступая за параллели,
И представляясь себе взрослее,
Кто скомкан горем, кто сном обласкан,
Но все мы дети, а мир — раскраска.
В неё ворвавшись по чьей-то воле,
Не зная радуг и цвета зорей,
Мы начинаем. Сначала — мелом,
Неаккуратно и неумело.
Но помним долго тот белый кальций:
Он остаётся, въедаясь в пальцы.
Уходят годы. И люди — тоже.
Мы понимаем, что стали твёрже.
И красим жадно всё, чем дышали,
Уже цветными карандашами.
Кто пишет сказки, кто верит в мифы,
Кто сильно давит — ломает грифель.
Лист — за листом. За днями — ночи.
Проходит юность. Рисуем — точим.
Но всё придётся, что б ни хотели,
Менять на слёзы и акварели.
Приноровившись — зелёной, синей.
И мы выходим из прежних линий,
Осознавая, что всё напрасно:
Шедевры пишут, известно, маслом.
В ладошку — тюбик и с новой силой —
Мазки, палитры, нетерпеливо…
Как вдруг заметим в немой работе,
Что не осталось пустых полотен.
И ледяные нахлынут мысли,
Замрут ресницы, падут все кисти.
Штрихом последним, что жизнь хранила,
На холст твой лягут её белила.
И оглянувшись на отголоски,
Увидит кто-то одни наброски,
Другие — стоя и не робея,
Назад посмотрят, как в галерею.
Но возвращаясь, порой тоскуя,
Будь то в музей, будь — в мастерскую,
Нам станет ясно в цветастых плясках,
Что все мы дети, а мир — раскраска.
Copyright: Илья Махов, 2013
Свидетельство о публикации 113081307746