Я вышла бы ночью, когда все звезды
не дальше, чем фонари,
а небо холстом художника создано —
безумного.
И горит.
Я вышла бы тихо, другим оставив
едва различимый след:
забытые песни,
закрытые ставни,
погашенный в полночь свет.
И я никому не сказала бы слова
безжалостно и легко,
как будто весь мир еще не именован —
от яслей и до венков.
Как будто никто мне,
никто не дорог,
как будто из всех листов
стихи не кричали, не звали хором,
как будто никто, никто.
Я вышла бы ночью со злой улыбкой —
господствовать и губить.
И кто-то тогда меня разлюбил бы…
Если бы кто-то любил.