В окно тихонько стучится май, нос и ладони прижав к окну, мисс Эл глядит, как ползет трамвай, спеша за бегом шальных минут. Цветные зонтики над землей парят и рвутся из чьих-то рук, дождинок мелких, жужжащий рой, со стуком падает на траву. Мурлычет рыжий домашний кот, какао в чашке и сладкий кекс. Мисс Эл идет лишь четвертый год, но нрав достоин больших принцесс. И в день рождения ждет гостей, подарки, сладости и цветы. Ватага шумных, смешных детей сломает розовые кусты. Так безмятежно и так легко, и даже тучи — хороший знак.
Мисс Эл ведет по стеклу рукой.
Часы негромко скрипят:
''тик-так''.
Тик-так.
В ладони падает мягкий снег и люди мимо спешат в метро. Мисс Эл, прижавшись к сырой стене, стоит и кутается в пальто. Декабрь в этом году суров и снег ложится, как белый плед. Но он принес первую любовь в ее семнадцать неполных лет. И зажигаются огоньки, корица, хвоя и мандарин. Шаги любимого так легки, но среди тысячи — он один. В объятьях крепких и нежных рук, мисс Эл смеется: ''такой дурак!'', и ''знаешь, я без тебя умру''.
Часы тихонько поют:
''тик-так''.
Тик-так.
Три одуванчика в волосах, (у сына точно ее глаза). Ему неведомы боль и страх, над ним — бескрайние небеса. У Эл в духовке сгорает кекс, весь дом на ней и забот полно. Жизнь — многослойный, занятный квест, а дни — насыщенное кино. Муж возвращается ровно в семь, (улыбка, ямочки на щеках), с букетом розовых хризантем.
Часы без умолку бьют:
''тик-так''.
Тик-так.
Опавших листьев цветной ковер ложится под ноги, в небеса вонзает башни свои костёл, мальчишек звонкие голоса галдят, несутся куда-то вдаль, врываясь вихрем на школьный двор. Сентябрь ветреный, как февраль, и парк притихший уныл и гол. Мисс Эл (перчатки, пальто и шаль), шагает, тростью считая шаг. Всё было. И ничего не жаль. В руках у внучки воздушный шар. Скамья у статуи, в тишине, присесть, немножечко отдохнуть. Старушка тихо зовет: ''Аннет, отдышимся, а дальше — снова в путь''. Осенний воздух тяжел и густ, и время вводит под кожу яд. Под хрупких листьев негромкий хруст, Эл засыпает.
Часы стоят.
Тик-так.
Эл просыпается нелегко, в глаза впивается яркий луч. А в небе — коконы облаков, и солнца диск, словно пламя, жгуч. Она не чувствует своих ног, а рядом — крокусы с небоскрёб. И горло не производит вдох, а сердце будто сковало в лёд. И вместо гибких, изящных рук — шесть лапок, тоненьких, как струна. Кричит, но не порождает звук, снаружи — вязкая тишина. И тяжесть странная за спиной, Эл вдруг неловко ныряет вниз. Так ветер сносит ее волной и раздается противный свист. Ей только кажется — это сон, нет ран и страха, и не болит. Над полем слышится тихий звон. Эл понимает — она летит. Десятки бабочек над землей танцуют — ворох живых цветов. ''Так значит, стала и я такой'', — мисс Эл играет своим крылом. И шепчутся все жуки в траве, скрипит их тонкий, писклявый смех: ''как будто спятила наша Эл. Ей снилось, что она — человек''.