Ах, что это, ах, что это, неужто океан,
Несчастие какое-то, и буря, и туман.
Кораблик в бездну катится, ах, горестный удел,
И кто за что ни схватится, тот дорого поплатится,
Напрасно силы тратятся, никто не уцелел.
Но что это, но что это, неужто наяву,
Везение какое-то — вон четверо плывут.
И не видать материка, и буря будь здоров,
И далеко до берега, и глубина — Америка,
Но не возьмет истерика соленых храбрецов.
Да что это, да что это, неужто повезло,
Не четверо, но трое-то, но трое доплыло.
Плевали на комфорты, отряхнулись и пошли,
И даже вон четвертого, хотя и полумертвого,
Но, как-то знает черт его, с собой поволокли.
Не то это, не то это, до цели далеко,
Мучение какое-то, тащиться нелегко.
Но трое небоявшихся брели, хоть ветер зол.
Четвертый, с ними спасшийся, недавно оклемавшийся,
Но со скалы сорвавшийся, он снова их подвел.
Ну как тут быть, ну как тут быть, и надо всех спасти
И от судьбы, и от судьбы, как видно не уйти.
Четвертого несчастного потащим за собой.
Мы, жить желая страстно и молясь на Бога властного,
Свернуть с пути опасного не можем на другой.
Совсем собрались с силами, но был один привал,
Где в схватке с крокодилами четвертый пострадал.
Но выбросить за борт его — противились судьбе,
И снова полумертвого проклятого четвертого,
Совсем побрал бы черт его, тащили на себе.
Не все еще, не все еще, тот списочек не мал,
И все свое на этот счет четвертый не сказал.
Он всю дорогу тормозил, укушен был змеей.
Он лихорадкой болен был, но почему-то жил и жил,
И трое из последних сил его несли с собой.
Да что ж это, да что ж это, соленое нутро,
И может так, и может так оплатится добро,
Но рок свои отметины расставил, где хотел…
И ослабевших встретили туземцы-людоедины,
И трое были съедены. Четвертый — уцелел.
Да что это, да что это, ну где закон и честь?
Предательство какое-то, ну так оно и есть.
Так выпьем же, что налили, чтоб старое на слом,
Чтоб нам судьбу не правили дохляки и развалины,
Чтоб вовремя оставили ненужных за бортом.