День угас и зажегся закат
алой вспышкой седеющих искр,
будто кто-то разрезал гранат,
расплескавши на множество брызг.
Но недолго писать акварель
вновь пришлось опустившейся мгле:
вечер томную стелет постель,
не забыв о ночном дефиле.
Приглушенно вещает эфир
и доносит чужой диалог:
ты — ценнейший мой в жизни сапфир,
неизвестный в судьбе эпилог…
Защемило вдруг что-то в груди
и проснулась дремавшая грусть.
Мне хотелось кричать: погоди,
вместо брошенных им я вернусь…
Синим бархатом кутала ночь
мысль о зыбкой, как море, любви.
Улетали слова тихо прочь
в даль, где пели в садах соловьи.