Вообще-то чайки довольно противные птицы… Я видела их, летающих над прудом, кричащих скрипучими голосами, даже дерущихся за какую-то добычу. Да и на вид они не такие уж красавицы — большеклювые, неуклюжекрылые…
Удивляюсь, что престарелые артистки нередко сетуют, дескать, всё в жизни удалось, но вот Нину Заречную только не сыграла — Чайку из одноимённой комедии Чехова. Вот то, что это комедия, надо бы помнить отчётливо. Антон Палыч-то не жалел и плакал над персонажами, а ржал над ними. Провинциальное недоразвитое сборище.
Аркадина — престарелая кокетка, «цыпочка», актриса, которая поддерживает известность через газетно-журнальные скандальные подробности своей жизни.
Тригорин — беллетрист средней руки, он вообще только «удить рыбу» хочет. Увидев дохлую чайку, сразу схватился за карандаш, чтоб записать сюжет для небольшое рассказа — свободная чайка летала, а пришёл некто и сгубил её. Нина это услышала и давай Тригорина любить. Жизнь свою ему предложила, а зачем она ему, её жизнь-то? Навязалась бездарная девица, он поигрался с ленцой, да и бросил. Она стала полусумасшедшей и давай ныть: «Я чайка, я чайка !..»
Треплев два раза стрелялся, первый раз неудачно, второй раз неизвестно: Дорн же только сказал, что он застрелился, а насмерть или нет — не ясно. Тут пятое бы действие не помешало.
Прошло пять лет.
На сцене пьяная Маша валяется, в кресле сидит трясущая головой Аркадина, входит Треплев на деревянной ноге (в четвёртом акте он не застрелился, а только ногу насмерть прострелил!) и кричит: «Мама, что жрать будем, опять Тригорин ни одной рыбки не поймал!» Тащится Заречная, махая руками, как крыльями, бормоча: «Я-куропатка, я куропатка!..». Стремительно врывается доктор Дорн, открывает с треском свою походную аптечку, достаёт бутыль с валерьянкой: «А не выпить ли нам по стаканчику!»
Занавес.