Фейга Йоффе — «У самовара я и моя Маша»
Кто только не значится в авторах знаменитого фокстрота «У самовара…»: Утесов, Лещенко, Лебедев-Кумач, Фанни Гордон… Так кто же на самом деле автор этой замечательной и любимой всеми песни времен НЭПа?
Фанни Гордон, но только наполовину: она автор музыки, а первые слова на знаменитую мелодию написал польский поэт, бывший тогда директором театра-кабаре в Варшаве Анджей Власт. Это только начало довольно запутанной истории.
Фанни родилась в Ялте. Её родители были евреями, и звали ее тогда Фейга, Фейга Йоффе. По отчиму Гордон. Позднее она взяла себе псевдоним Фанни Гордон. Во время гражданской войны семья вынуждена была бежать из России. Поселилась в Варшаве.
Межвоенное время для Польши Пилсудского было временем расцвета и эйфории. Она победила ненавистную ей Россию, мечтала об империи от моря до моря с включением всех земель, некогда ей принадлежавших. Варшаву захлестнуло веселье, по всей стране открываются многочисленные кабаре, спрос на весёлые мелодии, анекдоты и фрашки — зашкаливает.
Собираясь в компаниях, поляки шутят и поют весёлые песни. Однажды в такой тёплой компании юная пятнадцатилетняя дочь хозяина наиграла недавно сочиненную ею мелодию. Нот она не знала, но была музыкально одарённой, сочинение музыки давались ей легко. Это было её первое сочинение.
И так случилось, что в тот вечер в гостях у её родителей был Анджей Власт, которому мелодия настолько понравилась юмором и легкостью, что он почти сразу сочинил к ней стихи. Так родился популярный фокстрот тридцатых годов «У самовара…».
Надо сказать, что Анджей Власт никогда не утруждался сочинением шедевров, считая, что главное в песне мелодия. Хрустальная ваза мелодии может вместить в себя любые слова, нимало её не испортив. И он оказался прав: позднее слова на музыку «У самовара…» сочиняли многие: русские, литовцы, евреи. Так случается часто. Достаточно вспомнить слова к романсу «Очи чёрные», которые тоже кто только не сочинял и не дополнял.
И в этот раз победила мелодия. Анджей Власт сразу включил песню в репертуар своего кабаре «Морское око», неизменно водружая на сцену во время её исполнения огромный самовар. Даже очень слабые слова сделали песню шлягером, звучавшим из каждого окна. Это был 1929 год.
А через два года к Фанни пришли два представителя фирмы «Polydor Records» и предложили записать песню «У самовара…» на пластинку, но с одним условием — написать к ней слова по-русски, так как для окупаемости предполагалось продавать е1 среди русских эмигрантов Прибалтике, Германии и Франции. Для рождённой в России Фанни, сделать это не составляло никакого труда. Так появились две строфы:
У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша,
Смеётся хитро месяц нам в окно.
Маша чай мне наливает,
А взор её так много обещает.
У самовара я и моя Маша,
Вприкуску чай пить будем до утра.
В русском варианте песня «У самовара…» впервые была исполнена в 1932 году поляком Арполином Нюма и тоже стала популярной — сначала в Риге, потом — во всей Прибалтике. В Риге песню услышал Пётр Лещенко, добавивший к ней свои две строфы.
Ночка снежная,
А у меня на сердце лето.
Жёнка нежная,
Пускай завидуют мне это!
Думы мои одне:
Побыть скорее с ней наедине.
Тёмна ночка покроет всё,
Не выдаст нас и будет точка.
Потом появились слова на литовском языке «В Паланге в море …», которые сочинил и пел русский эмигрант Даниил Дольский. В них не было ничего общего с «Машей»… кроме мелодии.
Palangos juroj nuskendo mano meile
Ir saltos bangos jos neatiduos…
(… утонула любовь моя
и холодные волны не вернут её…)
Евреи добавляли к песне свои слова (У самовара кантор, я и Сара), русские — свои:
У самовара я и моя Маша.
Как хорошо нам быть с тобой вдвоём!
И пироги, и гречневая каша!
Сегодня вдосталь мы чайку попьём.
Главной в песне была, как и говорил автор первых слов, мелодия, ставшая узнаваемой с первых тактов. С лёгкой руки Петра Лещенко, гастролировавшего с ней чуть не по всему свету, она стала популярной во многих странах. Утёсов услышал песню в рижском варианте и включил её в свой репертуар. Так песня стала известной в СССР.
Фанни Гордон говорила, что это лучшее исполнение, передающее шуточный подтекст и пародийность «Маши». На пластинку песню «У самовара» Леонид Осипович записал в 1934 году, и она тоже стала чрезвычайно популярной. Правда, потом её заклеймили как буржуазную и запретили. Все пластинки с песней были из продажи изъяты, но в коллекции Сталина она осталась. Михаил Булгаков в одной из своих пьес вложил в связи с этим в его уста такие слова:
«…Запретный плод сладок. Зощенко нравится, Анна Андреевна, куплетисты Вертинский, Лещенко Пётр, Утёсов Леонид, (напевает): „У самовара я и моя Маша, вприкуску чай пить будем до утра…“. А мне говорят: „Не наша Маша — не рабоче-крестьянская, мещанская Маша“… А нам нравится… Почему я не хозяин себе? То не так, это не то…»
Запрет с песни был снят только в 1975. Но настоящего имени автора слов и музыки на ней не было. Автором слов значился Василий Лебедев-Кумач, которого ретивые журналисты поспешили окрестить вором, хотя поэта не было в живых уже тридцать лет.
Разъяснил эту ситуацию писатель Г. А. Скороходов, рассказавший, почему на пластинке появилось имя Лебедева-Кумача. Дело было так. Когда готовилась запись второго варианта песни «У самовара», возник вопрос, кого ставить автором музыки и слов?
На старой пластинке 1934 года стояло только имя автора обработки мелодии — Семёна Кагана, который к тому времени уже эмигрировал. Соответственно, его имя ни при каком раскладе не проходило. Все его записи давно были уничтожены, в том числе и записи Изабеллы Юрьевой, которой Каган аккомпанировал.
Тогда Леонид Утёсов предложил поставить автором обработки Леонида Дидерихса, когда-то игравшего в его оркестре, но к тому времени уже приказавшего долго жить. «Покойник не обидится», — сказал Утёсов. На том и остановились. Что касается автора слов, то его на старой пластинке вообще не было.
Когда Глеб Анатольевич спросил, кого будем указывать автором слов, Утёсов с ходу ответил: «Пиши: слова народные». Скороходов засомневался. Тогда Утёсов и предложил поставить автором В. Лебедева-Кумача, с которым Леонид Осипович был дружен и который писал слова ко многим песням, исполнявшимся Утёсовым. Так в 1975 году «У самовара…» появился новый автор слов.
Авторство Фаины Марковны Квятковской (Фанни Гордон) Леонид Утёсов почему-то усомневал, хотя был с ней знаком с пятидесятых годов. Через несколько лет, в 1979 году, подлинное имя автора музыки и слов было восстановлено, и Фаина Марковна до конца жизни получала за песню гонорар, хоть и небольшой — всего девять рублей 50 копеек, но для неё это было подспорьем.
Судьба Фаины Марковны сложилась, по её собственным словам, счастливо, если иметь в виду, что она не погибла в Варшавском гетто, как большинство её соплеменников. Спасло то, что она взяла фамилию мужа-поляка Квятковского. В СССР композитор, поэт и переводчик жила в Ленинграде, в двух комнатах большой коммунальной квартиры, была дружна с Дмитрием Сергеевичем Лихачёвым.
Жила очень просто, продолжала работать, сочинять музыку и делать переводы. Она была счастлива, что её знаменитый фокстрот «У самовара…» и не менее знаменитое танго «Аргентина» поют и любят, хотя сочинила она их почти девяносто лет назад.
Умерла 9 июля 1991 года в возрасте 76 лет в Санкт-Петербурге.