Антоха, габаритный алкоголик,
Используя физический нажим,
Не смог пройти за свой любимый столик,
Споткнувшись о расколотую жизнь.
Она валялась, допивая крохи
Оставшихся болезненных секунд,
Как вдруг над ней склонился лик Антохи:
Чего-то я никак не просеку?
Не потому ли вы, мадам, лежите,
Попутно забывая, как дышать,
Что столик мой, как скорый небожитель,
Хотите для себя попридержать?
Вы мне смотрите, я мужчина борзый,
Могу и по трещотке засветить,
Мне, если надо, отыщу на звёздах,
И вниз спущу по Млечному Пути.
Короче, отползайте постепенно
К подножью параллельного стола.
Иначе — у меня характер скверный.
Но тут мадам внезапно ожила,
Зашевелилась в сторону Антохи,
Застенчиво бурча про Млечный Путь.
Мужик прикинул и сказал: неплохо.
И взял её за талию. И грудь.
И вот они сидят за вожделенным,
Заставленным стаканами столом.
И нету их счастливей во Вселенной,
И пахнет черемшой и холодцом!
Но, только он уверенно и смело
Собрался засосать её уста,
Мадам, срывая скатерть, околела,
Лет шестьдесят не дотянув до ста.
Вот так придёшь, подумалось Антохе,
Бухнуть, чтоб распоясалась душа
А встретишь- жизнь на предпоследнем вздохе.
И сразу — никакого куража