То ли гром в ушах от грозы, то ли сердце бухает,
то ли ангелы отреклись, то ли бес попутал,
но стоишь ты в одних носках у себя на кухне,
принимая сперва цитрамон, а потом цикуту.
И не скажешь уже «хандра, ну да это временно»,
и не выпьешь уже вина, не погладишь девок.
То ли новой бесовской поэзией ты беременен,
то ли видом из окон (в мир, на людей) разгневан.
А за окнами облака улеглись и стелятся,
облака обласкали каждый корявый выступ,
каждый заступ, приступ, все ветряные мельницы,
у которых ты донкихотился. Стало чисто.
Стало часто — дыши еще, да уже не надышишься,
стало чувство большим, затуманило глаз слезою.
Но стоишь ты в одних носках — остальное лишнее,
но цикута уже.
И знаешь, да черт с тобою.