ПРИЛОЖЕНИЕ 4.

ЛЕГЕНДА О КОБУРГБЕРГСКОМ ПРИВИДЕНИИ.

Расскажу Вам о привидениях, драгоценный мой друг.

Я уже довольно долго живу в Коацакоалькосском каганате, успев хорошо изучить его жителей и их историю. Спеша предупредить Ваше любопытство и нетерпение, перескажу самое таинственное и зловещее сказание, заметьте сказание, а не выдумку, услышанное мной от старейшин и мудрецов, в обычное время живущих в монашеских скитах и горах, храня заповедные легенды и пророчества. Ибо, дар предсказания — есть дар Божий и поминание его в мирской суетной круговерти непростительно, чтобы не подвергать сокровенное испытаниям общего, весьма непостоянного в своих суждениях, мнения, предпочитая опираться, лишь на разум и предания предков.

Не считая себя писателем и оставляя это поприще тщеславным бездельникам, не имеющим никакого другого полезного занятия в жизни кроме сочинительства, буду щедро сеять семена мудрости церемонно величественным глаголом моего солдатского языка, ведь изящество не украшает мужчину. Поддержку и вдохновение я найду в твоём животрепещущем интересе к моим содержательным рассуждениям, друже.

Впрочем, возвращаюсь к рассказу.

Долг честного человека изображать добродетели и достоинства привлекательными для слушателя, обуздывая пороки героев. Я тоже стремился к этому, но одолеть совершенно порочные склонности предрасположенных своим воспитанием от самой колыбели лиходеев и насильников, кичащихся собственными злодеяниями, оказалось задачей, отступившей перед стремлением быть правдивым.

В ту пору решался вопрос о кобургбергском наследстве.

Конкордия Браниславовна (Ко бра) похвалялась, будто бы кобургбергские жители бессильны перед ней. Всецело полагаясь на своё колдовство, а более на поддержку коварного Юлика. Когда же её безоглядное бахвальство дошло до Непобедимого Ёжика, он промолвил: «Это надо ещё проверить, свою шею я сгибал только перед отцом и Церковью». Хорошенько поразмыслив и выслушав народное собрание, Ёжик вскоре собрал преданных ему людей и, надеясь на свою смекалку, и проницательность решил неотступно следовать задуманному.

Влада была дамою столь же благонравной, сколь исполненной светлой радости и юмора по отношению к миру окружавшему её. Трудно представить себе, что она сестра-близнец зловещей Кобры, чьим гербом была ядовитая змея, а печатью кровавое пятно!

Рано выданная замуж за сурового нелюдимого Вольного Падальщика. Она не высказала ни слова жалобы, стараясь быть верной спутницей, дарящей лучезарность своей светлой души тому, кто меньше всего это ценил и был увлечён лишь своими мрачными мечтами, уносясь мыслью неведомо куда.

Однажды возвращаясь после праздника с богомолья в дальнем монастыре обратно в замок. Вольный Падальщик и его супруга Владлена Кобринская, сопровождаемые лишь горсткой почти безоружной челяди, наткнулись посреди лесной глуши на мощный отряд, высланный её коварной сестрицей Коброй, во главе со Старым Филином.

Штар с помощью своих наймитов с лёгкостью перебил слуг. И, связав Падальщика по рукам и ногам, совершил насилие над его женой у него на глазах.

Овладев беззащитной женщиной, насильник сел подле неё и стал утешать, сознавая уязвимое униженное положение жертвы и ловко подводя лукавыми словами к гнусной цели. Он уговаривал её, уверяя, что утратив чистоту тела, и обесчещенная она уже не сможет ужиться с мужем и что, не лучше ли ей пойти к нему — баронету Штару, ведь он решился на бесчинства только потому, что она ему полюбилась.

Старый Филин вымаливает прощение Влады:

- Всю свою жизнь я думал, что мне выпала никчемная доля, и я мстил за это людям, встреченным на моём тернистом пути.

- Я проклинал свою судьбу, не ожидая, что она надо мной сжалится и когда-нибудь подарит избавление от горестной участи.

Он вожделенно осматривает тело Владлены.

- Сейчас же всё изменилось. Я встретил тебя. Мне стало понятно, чего мне не хватало в жизни. Мне нужна только ты, без тебя я опять вернусь на прежний путь греха, и я умоляю тебя — будь моей женой!

Произнося последние слова, он мысленно уже подыскивал способ избавления от законной, состарившейся раньше времени, из-за жестокого обращения жены и пяти взывающих о заблудшем папеньке детях.

- Я, знаменитый баронет Гай Юлий Штар фон Ротвейлер-Блох! — он становится на колени и кланяется растерянной Владе, — видишь, как я склоняюсь перед тобой!

- Если ты согласишься, я готов буду сегодня же торжественно въехать в замок Кобургберг. Объявив, что вырвал тебя из рук лесных разбойников и переложив вину за убийство твоего, пока ещё живого, мужа на людей Непобедимого Ёжика.

- А как же ваша супруга и дети? О них вы забыли? — прошептала Кобринская.

- Старуху по боку — в монастырь, а будет кочевряжиться — на плаху, за неверность! Щенков — на хутор, чтоб не мешались под ногами! Ни что не должно стоять на пути к нашему счастью. Свадьбу отгрохаем такую, что перезвон будет стоять по всей Святой Кобургбергщине, помяни моё слово, так и будет!

- Золота у меня хватает. Ни в чём тебе отказа не будет. Да, и твоё приданное присовокупим после устранения твоей сестрицы Кобры. Тогда мы станем единственными властителями Каганата — только ты и я!

Распалённый Штар продолжал:

- Ну, а если ты брезгуешь моими «кровавыми», отнятыми у сирых и убогих деньгами. Я пойду трудиться, как бы мерзко мне не было даже от самой мысли об этом. Я готов опуститься до работы лизингового директора. Ты только скажи!

- Ну, скажи, ты согласна быть моей женой?

- Ты же видишь, я для тебя на всё готов. Ну?

Пытаясь добиться ответа пока Влада была во власти ужаса произошедшего с ней, Юлик перешёл на крик и угрозы.

- Скажи, ты будешь моей?

- Отвечай!

- Я прирежу тебя, если ты дерзнешь мне отказать!

- Ну, я жду! Скажи мне, что ты согласна!

- Не плачь, не плачь, говорю!

- Ну, отвечай, будешь моей женой?

Он наговорил ей ещё много льстивых слов, баснословных обещаний, сменяемых зловещими угрозами и, слушая его поруганная Владлена, наконец, подняла своё задумчивое лицо.

Связанный муж, молча, наблюдал за происходящим. Лицо Влады было прекрасным, каким он её никогда раньше не видел. Он надеялся, что она разразится проклятиями в адрес злодея, но что же ответила прекрасная жена?

- Да, у меня нет выбора — я буду вашей. Я пойду с вами куда угодно, теперь вы мой хозяин — вы мой Калиф.

Вот каким был её ответ!

Однако она не остановилась на выполнении желаемого Старым Филином. Она пошла дальше, объявляя своё условие. Условие, послужившее приговором Вольному Падальщику, лишая его последней надежды на спасение и обрекая душу на муки и скитания, в поисках успокоения, как на этом, так и на том свете.

- Докажите свою любовь ко мне — убейте Падальщика! Ведь он был свидетелем моего позора! Я не смогу быть вашей женой пока он жив! Убейте его!

Увы, её безжалостные слова, и сейчас уносят меня, как вихорь в пропасть беспросветной тьмы и безнадежного отчаяния, когда я вспоминаю эту легенду! Каково же было услышать это её мужу? Корни этого поступка лежат в заложенном в нас самой природой предательском непостоянстве, заставляющем пускаться на хитрость и убегать от выполнения долга, петляя из стороны в сторону, в поисках удовлетворения всё новых соблазнов, непрерывно заполняющих душу, и только лишь обуздание и рассеяние их способно возвысить человека.

Разве когда-нибудь человек, скрывавшийся за личиной любящей супруги, мог осквернить свои уста такой изменнической низкой речью?

Даже Старый Филин побледнел, услышав, то, что она говорила, а ведь он сам подтолкнул её к этому шагу. Следуя своей злобной натуре, он решил изобразить благородное негодование. Ведь своей главной цели он уже достиг, растлив не только тело, но и душу Кобринской и ему совсем не хотелось выполнять все те обещания, что он ей посулил. Она не нужна своему мужу — это главное, а значит, обречена на его гнев и презрение. Штар внутренне ликовал, видя исполнение своих замыслов.

- Убейте его, прошу вас! Он должен умереть! Он должен умереть! Убейте его!

Юлик брезгливо швыряет её на землю и наступает ногой на спину даме, подобно подстреленной на охоте дичи, вопрошая Вольного Падальщика:

- Ну, что прикажете делать с этой негодной женщиной? Убить её? Если согласны кивните. Я жду, — он заносит саблю над шеей обескураженной и окончательно сломленной Влады, — так как же? Убить её или помиловать?

За одни эти слова Падальщик готов был простить насильника, не догадываясь, что это всего лишь хитрая игра.

- Постой, не стоит рисковать жизнью, ради такой женщины? Предав однажды, разве она будет хранить верность и впредь? Задумайся! Бери её даром! Моя жизнь мне теперь дороже этой презренной женщины!

Неожиданно для обоих, соревнующихся между собой в благородстве и великодушии «рыцарей», несчастная женщина вырывается и, потеряв всяческий страх, уступивший место переполнявшим её негодованию и презрению к «храбрецам», превращается из кроткого, повергнутого несчастьем, существа в гневную фурию!

- Это я то, презренная? Нет, это вы оба беспомощные! Какой же ты мужчина, если с такой лёгкостью меня уступаешь, после того, что он сотворил со мной на твоих глазах? Ты должен был драться, а уж потом позорить меня!

- А ты Штар? Разве ты похож на того злодея о котором люди говорят вполголоса, бледнея от ужаса? Трус! Лжец! — она плюёт ему прямо в лицо, заливаясь безудержным издевательским смехом, похожим на хриплые вскрикивания дикой птицы.

Изумлённые, осознающие справедливость её слов они стоят, потупив головы, не в силах пошевелиться от растерянности.

Влада убегает в лес, громким криком, взывая о помощи к людям.

Прошло некоторое время, прежде чем Штар, собрался с мыслями.

Падальщик был ему больше не нужен. Хорошо зная этого человека, он не ждал с его стороны мести за поруганную честь, которую тот ставил ниже денег и близости к власти. Единственная конкурентка его союзницы Кобры была выведена из борьбы за власть. Дело сделано.

Старый Филин развязывает верёвки пленника и уходит. Давая ему полную свободу, надеясь, что тот не простит свою жену и попытается с ней расквитаться, тут же, в лесной чаще. Если же этот малодушный трус не сделает ожидаемого — дело должен был довершить наёмный убийца, предусмотрительно спрятанный Штаром неподалёку.

Бедняжка Влада была обречена судьбой и коварством её зловещей сестры-близнеца и Юлика.

Она бежала долго, потеряв голову. Опомнившись среди густого леса, на берегу преградившей ей путь речки.

Влада спустилась к воде. Зачерпнула рукой и сделала несколько глотков. Внезапно она увидела собственное отражение в зеркальной глади тихой заводи.

- Как же мне теперь жить в этом мире?

- Что делать? Такой никчёмной и опозоренной, одинокой, никому не нужной!

- Кому я теперь нужна? Куда я теперь пойду?

Рыдания сотрясали её хрупкое тело.

- Как пережить такое поругание?

«Когда этот подлец овладел мной… я уже не могла с ним бороться… с какой издёвкой он смотрел в глаза моему мужу… в чём же моя вина?.. ведь я всего лишь слабая женщина!.. Я вспоминаю взгляд моего супруга, когда он отрекался от меня. Это был ужасный взгляд, кровь стыла в жилах, когда я вспоминаю его глаза. В них не было даже гнева. Только холодное презрение ко мне и ничего больше, ни сострадания, ни любви. Да, да, одно только презрение. Этого я не заслуживала!.. как жестока ко мне судьба, доведя меня до черты, стоя у которой я стала никому не нужной!..»

«У меня остался единственный выход…»

Влада заходит в реку. Всё глубже и глубже, пока, наконец, прозрачная холодная вода не сомкнулась над ней, унося из жестокого мира…

Тишина.

Скользкий берег реки.

Луч прощальный на ветках сосны.

Нет ни голоса птицы,

Ни звука…

Лишь безмолвие, скорбно застывшее.

Я сидел на земле в тишине, в забытье.

Кто-то рядом…

Чьё это присутствие?

Я стремлюсь рассмотреть.

Сумрак тёмный густой.

— Как я стражду с душой неприкаянной…

— Нежный призрак ты чей?!

Всё прозрачнее, чище, светлей.

— Дух Владлены Кобринской погубленной…

Беспредельны мученья. Не быть им конца!

Как я стражду, блуждая во мгле небытья!..

Избавленье придёт лишь с отмщением.

Дворецкий Сидор Дам-Вглаз поспешно входит в кабинет Штара:

- Баронет, сегодняшней ночью стражники, нёсшие неусыпную вахту, наблюдали, как по залам неслышно скользил туманный белый силуэт. Говорят, это неупокоенный дух погубленной вами бедняжки Владлены Кобринской взывает о мщении. Что прикажете делать?

- Читать заупокойную, безмозглый остолоп! Сначала по Владе Кобринской, а скоро и по самой Кобре… — Штар зловеще добавляет себе под нос, — я не остановлюсь ни перед чем на пути к безраздельному господству. Следующим моим шагом будет опубликование переписки между Вольным Падальщиком и Коброй!

- Но вы это уже сделали, господин. Переиначивши и дополнив её собственными репликами!

- Ах, да. Чью же переписку я ещё не выставлял напоказ?

- Трудно вспомнить. Может собственную с привидением… с Владленой Кобринской?

- Пожалуй. Это будет моральное изнасилование — что страшнее насилия обыкновенного!

- Но Непобедимый Ёжик?

- Сидор, безмозглый мой Сидор, не волнуйся ты так. Ёжик больше не вернётся, а если и вернётся, то ненадолго. За моей спиной 60 000 прихлебателей здесь, в Кобургберге и ещё 40 000 в Фабуловке, в резерве. Мне ли бояться ёжиков?..

Звон разбитого вдребезги оконного витража заставляет их обернуться.

Испугано Дам-Вглаз поднимает с пола, усеянного осколками стекла, увесистый булыжник, обёрнутый в листок бумаги. Разворачивает и протягивает его Юлику:

- Это вам.

Напрасно надеялись вороги

Числом пересилить Ёжика.

Клинок приготовил воронам

На радость обильную трапезу.

Скальд — повелитель помыслов

Слово вещает правдивое:

Бойся, зловещий Штар!

Месть не минует злодея.

Погублена втуне душа

Невинной Владлены Кобринской.

Возмездие скоро грядёт

На землю с пролитием крови.

Порукой в том клятва Ежа,

Защитника всех обездоленных.