Американский прозаик О. Генри (настоящее имя и фамилия Вильям Сидней Портер) родился 11 сентября 1862 года в Гринсборо, штат Северная Каролина. Он является автором свыше двухсот восьмидесяти рассказов, скетчей, юморесок.

Жизнь Вильяма Портера была нерадостной c самого детства. Маленький Билл почти не знал материнской ласки. Его мать, Мэри Джейн Портер, умерла от туберкулеза, когда мальчику было три года. Его воспитали бездетная тетка, сестра матери, и бабушка. Отец его после смерти жены затосковал, много пил, мало зарабатывал. Семья жила очень бедно.

Покинув школу, пятнадцатилетний Билли Портер стал за аптечный прилавок. Работа в окружении микстуры от кашля и порошков от блох пагубно повлияла на его и без того подорванное здоровье.

В 1882 году Билли отправился в Техас, два года жил на ранчо, а затем устроился в Остини, служил в земельном управлении, кассиром и счетоводом в банке. Из банковской карьеры ничего путного у его не вышло. Портера обвинили в растрате 1150 долларов — очень серьезной суммы на то время. Биографы писателя и доныне спорят, был ли он в действительности виновен. С одной стороны, он нуждался в деньгах для лечения больной жены (и для издания «RollingStone»), с другой — кассир Портер уволился из банка в декабре 1894 года, тогда как растрата была раскрыта только в 1895 году, причем владельцам банка были на руку нечисти. Против Портера возбудили уголовное дело, и в феврале 1896 года он в панике убегает в Новый Орлеан, а оттуда — в Гондурас. В этой стране судьба свела Портера с приятным джентльменом — профессиональным бандитом-грабителем Эллом Дженнингсом.

Много позже Дженнингс, отложив револьвер, взялся за перо и создал мемуары, в которых вспоминал интересные эпизоды латиноамериканских приключений. Друзья принимали участие в местном гондурасском путче, потом убежали в Мексику, где Дженнингс спас будущего писателя от неминуемой смерти.

Портер неосторожно поухаживал за какой-то замужней женщине; муж, который был где-то поблизости, мексиканец-мачо достал ножичек с лезвием длиной в два фута и хотел защитить свою честь. Ситуацию урегулировал Дженнингс — выстрелом от бедра выстрелил ревнивцу в голову, после чего они с Вильямом сели на коней, и конфликт остался позади.

В Мексике Портер получил телеграмму, в которой сообщалось о том, что его любимая жена, — Атолл Эстес умирает. Во время отсутствия мужа, она не имела средств к существованию, голодала, а заболев, не могла купить лекарства, однако в преддверие Рождества продала за двадцать пять долларов кружевную накидку и выслала Биллу в Мехико подарок — золотую цепочку для часов. К сожалению, именно в тот момент Портер продал свои часы, чтобы купить билет на поезд. Он успел увидеться и попрощаться с женой. Через несколько дней она умерла. Агенты полиции с жалобной повязкой молча шли за гробом. Сразу после похорон они арестовали кассира-растратчика, который не сказал ни одного слова на суде и получил пять лет тюрьмы.

В ссылке Портер пробыл три года и три месяца. Освободился досрочно (за образцовое поведение и хорошую работу в тюремной аптеке) летом в 1901 году. Тюремные годы он никогда не вспоминал. Помогли воспоминания Элла Дженнингса, что по иронии судьбы опять очутился бок о бок с писателем в каторжной тюрьме Коламбуса, штат Огайо.

Вместе с Портером и Дженнингсом сидел двадцатилетний «медвежатник» (взломщик сейфов) Дикий Прайс. Он сделал хорошее дело — спас из сейфа, который неожиданно закрылся, маленькую дочь богатого бизнесмена. Срезав ножом ногти, Прайс открыл сверхсекретный замок за двенадцать секунд. Ему обещали помилование, но обманули. По этому сюжету Портер составил свой первый рассказ — о взломщике Джимми Валентайне, который спас племянницу своей невесты из огнеупорного шкафа. Рассказ, в отличие от истории Дика Прайса, заканчивался счастливо.

Рассказы в печать взяли не сразу. Находясь в тюрьме, Портер стеснялся печататься под своей фамилией. В аптечном справочнике он натолкнулся на фамилию известного в то время французского фармацевта О.Анри. Именно ее в той же транскрипции, но в английском произношении (О.Генри) писатель избрал своим псевдонимом до конца жизни. Выходя из тюремных ворот, он вымолвил фразу, которую цитируют уже в течение если не века: «Тюрьма могла бы сделать большую услугу обществу, если бы общество выбирало, кого туда сажать».

В конце 1903 года О. Генри подписал контракт с нью-йоркской газетой «World» на еженедельную сдачу короткого воскресного рассказа — по сто долларов за одно произведение. Этот гонорар на то время был достаточно большим. Годовой заработок писателя равнялся прибыли популярных американских романистов.

Но бешеный темп работы мог убить и более здорового человека, чем О. Генри, который не мог отказать еще и другим периодическим изданиям. В течение 1904 года О. Генри напечатал шестьдесят шесть рассказов, за 1905 — шестьдесят четыре. Иногда, сидя в редакции, он дописывал сразу два рассказа, а рядом переминался редакционный художник, ожидая, когда можно будет начать иллюстрировать.

Читатели американской газеты не могли осилить большие тексты, терпеть не могли философствование и трагические истории. О. Генри стало недоставать сюжетов, и он в будущем чаще брал, а то и покупал их у друзей и знакомых. Постепенно он стал уставать и снижал темп. Однако из-под его пера вышло 273 рассказов — свыше тридцати рассказов за год. Рассказы обогатили газетчиков и издателей, но не самого О. Генри — непрактичного, который привык к полубогемной жизни. Он никогда не торговался, ничего не выяснял. Молча получал свои деньги, благодарил и шел: «Я должен мистеру Гилмену Холлу, по его словам, 175 долларов. Думаю, что должен ему не больше 30 долларов. Но он умеет считать, а я нет…».

Он избегал обществ литературных побратимов, стремился к одиночеству, чурался светских приемов, не давал интервью. По несколько суток без уважительной причины блуждал Нью-Йорком, потом запирал дверь комнаты и писал.

В блужданиях и отчужденности он узнавал и «переваривал» большой город, Вавилон-на-гудзоне, Багдад-над-подземкой, — его звуки и огни, надежда и слеза, сенсация и провалы. Он был поэтом нью-йоркского дна и самых низких социальных слоев, мечтателем и фантазером кирпичных закоулков. В унылых кварталах Гарлема и Кони-Айленда волей О. Генри появлялись Золушки и Дон Кихоты, Гарун аль-рашиды и Диогены, которые были всегда готовы прийти на спасение к тем, кто погибает, чтобы обеспечить реалистичному рассказу неожиданную развязку.

Последнюю неделю жизни О. Генри провел в одиночестве, в нищем гостиничном номере. Он болел, много пил, уже не мог работать. На сорок восьмом году жизни в нью-йоркской больнице он перешел в другой мир, в отличие от своих героев, так и не достав чудодейственной помощи. Письма и незаконченная рукопись свидетельствуют о том, что в последние годы жизни

О.Генри подошел к новому рубежу. Он жаждал «простой честной прозы», стремился освободиться от определенных стереотипов и «Розовых концовок», которых ожидала от него коммерческая пресса, ориентированная на мещанские вкусы.

О.Генри можно было бы назвать своеобразным запоздалым романтиком, американским сказочником XX века, но природа его уникального новеллистического творчества шире этих определений. Гуманизм, независимая демократичность, бдительность художника, к социальным условиям в свое время, его юмор и комедия преобладают над сатирой, а «утешительный» оптимизм — над горечью и возмущением. Именно они создали уникальный новеллистический портрет Нью-Йорка на заре эры монополии — многоликого, привлекательного, загадочного и жестокого мегаполиса с его четырьмя миллионами «маленьких американцев». Интерес и сочувствие читателя к жизненным перипетиям, клеркам, продавщицам, бурлакам, безвестным художникам, поэтам, актрисам, ковбоям, мелким авантюристам, фермерам, и тому подобным, считается особенным даром, что свойственно О. Генри как пересказчику.

Особенности языковых приемов автора

Американский новеллист Уильям Сидни Портер (О. Генри) не был пионером в жанре короткого рассказа, так как это искусство получило уже до него большое развитие в литературе США. Жанр новеллы был широко распространен в американской литературе середины XIX — начала XX века. Возникла даже особая, американская разновидность этого жанра, получившего название «шорт стори», представителями которой были Вашингтон Ирвинг, Эдгар По, Марк Твен. Эдгар По даже сформулировал основные законы

создания «шорт стори», которые предусматривали краткость формы, единство и динамизм сюжета и неожиданную развязку.

О. Генри не знает себе равных в мастерстве точной и выразительной детали, в построении острого сюжета и, наконец, в изобретательности при создании неожиданных развязок.

В своих произведениях О. Генри выражал поразительные по глубине и новизне социальные идеи в такой скромной форме, что современная критика часто проходила мимо богатейшего их содержания. Ей казалось, что речь идет о самом обычном — о любви; она не замечала, что и любовь и все другие привычные темы наполнены лирическим звучанием. Наиболее замечательные по ширине и новизне социального и философского мышления идеи высказаны в их произведениях «мимоходом», так, как будто главное совсем не в них. Самое удивительное, что в этом «мимоходом» заложены ответы на острейшие проблемы времени. Все творчество О. Генри обращено к незаметным «маленьким» людям, он стремится привлечь внимание привилегированной части общества к людям, чьи беды и радости он так живо и ярко изображал в своих произведениях. Он хочет показать те подлинные человеческие ценности, которые всегда могут служить опорой и утешением в наиболее трудных жизненных ситуациях. И поэтому он часто делает героями своих новелл тех, кто, выражаясь современным языком, находится «у черты бедности». О. Генри полон участия и сочувствия к тем своим героям, которые больше всего нуждаются в помощи и защите. И тогда происходит нечто удивительное: самые, казалось бы, плачевные финалы его новелл начинает восприниматься как счастливые или, во всяком случае, оптимистические.

Юмористическая стихия у О. Генри является одной из наиболее привлекательных сторон его творчества. Юмор О. Генри уходит корнями в традиции комического рассказа, бытовавшего в среде первых поселенцев

Америки. У О. Генри юмор часто бывает связан с комическими ситуациями, которые лежат в основе многих сюжетов. Прибегая к пародии и к парадоксу, О. Генри вскрывает противоестественную сущность таких явлений и несовместимость их с нормальной практикой человеческого поведения. Юмор О. Генри необыкновенно богат оттенками, стремителен, прихотлив, он держит авторскую речь как бы под током, и не дает повествованию идти по предугаданному руслу. Отделить иронию и юмор от повествования О. Генри невозможно — это его стихия, природная среда его таланта. Далеко не всегда ситуация новелл юмористична; и все же как бы ни старался омрачить он свой рассказ, неизменно иронический склад его ума придает совершенно особый оттенок всему происходящему.

У О. Генри непревзойденная способность видеть комизм в жизненных ситуациях. Именно это органическое свойство рождает такие удивительные в своей точности сравнения: «Джим неподвижно замер у двери, точно сеттер, учуявший перепела» («Дары волхвов»).

О. Генри тонко чувствует слово и демонстрирует виртуозную изобретательность в создании неожиданных сравнений, метких и ярких метафор, олицетворений, использует литоты и гиперболы, и прекрасно работает с эпитетами.

Особенности композиций

События в произведениях О. Генри не подготавливаются ни композиционно, ни другими стилистическими средствами оно не выделяется. Своему трогательному рассказу о жизни бедняков («Дары волков») О. Генри придает характер литературной загадки, и читатель не знает, каков будет исход событий. Искусство создания неожиданной развязки писатель обогатил введением «двух развязок — предразвязки и подлинной развязки, которая дополняет, разъясняет или, наоборот, начисто опровергает первую». И если о первой еще можно догадаться в ходе чтения, то вторую не в состоянии предвидеть самый проницательный писатель. И это предает новеллам О. Генри поистине неотразимое очарование.

О. Генри, перестрадав так много в жизни, стал воспринимать обострённее окружающий мир. Нетрудно заметить, что писатель не только избегает в своих произведениях сцен жестокости и насилия, но вообще не любит каких бы то ни было резких красок. В его произведениях мы не найдем описания ранящих душу человеческих страстей. В этом отношении он проявляют явную сдержанность.

Чрезвычайно богатой, ассоциативным и изобретательным является язык его новеллы, насыщенный пародийными пассажами, иллюзией, скрытой цитатой и всяческими каламбурами, которые ставят чрезвычайно сложные задания перед переводчиками, — ведь именно в языке О. Генри заложен «формообразовательный фермент» его стиля. При всей своей оригинальности новелла О. Генри — явление сугубо американское, что выросло на национальной литературной традиции.

Судьба наследства О. Генри была не менее тяжелой, чем личная судьба У. С. Портера. После десятилетия славы наступила пора беспощадной критической переоценки ценности — реакция на тип «хорошо выполненного рассказа». Впрочем, приблизительно с конца 50-х годов прошлого века в США опять возродился литературоведческий интерес к творчеству и биографии писателя. Что же касается читательской любви к нему, то она неизменна: О. Генри, как и раньше, занимает постоянное место среди авторов, которых любят перечитывать во многих странах мира.

О.Генри пленял своих читателей не только остротой социальной тематики. Он снискал широкое признание как непревзойденный пересказчик. Жизненная проблема лишь боком касалась его рассказов. О. Генри вошел в литературу как мастер интересных рассказов. Он сумел занять свое место среди наилучших пересказчиков в американской литературе благодаря оригинальности своего таланта.